Зобнин, Юрий Владимирович

Юрий Зобнин
Место рождения:	Ленинград, СССР
Научная сфера:	литературоведение
Учёная степень:	доктор филологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Санкт-Петербургский государственный университет
Известен как:	автор биографических трудов о Н. С. Гумилёве и Д. С. Мережковском
Награды и премии:

Юрий Владимирович Зобни́н (25 июня 1966, Ленинград — 13 июля 2016, Санкт-Петербург) — филолог, литературовед, педагог, исследователь литературы Серебряного века, специалист по творчеству Николая Гумилёва и автор первой российской биографии Дмитрия Мережковского.

Биография

Родился в семье доцента Технологического института В. В. Зобнина. Интерес к русской истории и словесности Юрий Зобнин проявлял уже во время обучения в ленинградской средней школе № 386 в 1973—1983 гг.: неоднократно участвовал и побеждал в городских филологических конкурсах и олимпиадах. После школы поступил в ЛГУ на филологический факультет. В университетские годы (1983—1988), занимаясь в семинаре Л. А. Иезуитовой, увлёкся изучением творчества Н. С. Гумилёва, подготовил одну из первых в СССР публикаций его стихов и поэм в газете «Ленинградский университет». Окончив филологический факультет ЛГУ, Юрий Зобнин поступил в аспирантуру ИРЛИ (Пушкинского Дома) и в 1992 г. защитил первую в России диссертацию о Гумилёве. В том же году начал читать лекции о русской литературе конца XIX — начала XX вв. на филологическом факультете и факультете журналистики СПбГУ.

Профессиональная деятельность

Ю. В. Зобнин стал одним из инициаторов подготовки в ИРЛИ в 1997—2008 гг. полного собрания сочинений Н. С. Гумилёва и ответственным редактором 1-8 тт., участвовал в процессе передачи в Пушкинский Дом архива биографа Гумилёва и Анны Ахматовой П. Н. Лукницкого. Под общей редакцией Юрия Зобнина в ИРЛИ была издана главная книга Лукницкого «Труды и дни Н. С. Гумилёва» (2010 г.).

Ю. В. Зобнин — автор статей и монографий, посвящённых творчеству русских писателей ХХ века, в том числе — первой российской биографии Д. С. Мережковского в серии ЖЗЛ (2008 г.) и фундаментального историко-литературного очерка «Поэзия белой эмиграции» (2010 г.). Помимо научных трудов в 2000—2010 гг. работал над публицистикой и эссе, сотрудничая с «Литературной газетой», журналами «Нева», «Вестник Европы», «Вопросы литературы», «Москва», «Очень UM», «Адреса Петербурга».

В 1993 г. по рекомендации Д. С. Лихачёва возглавил в Санкт-Петербургском гуманитарном университете профсоюзов кафедру литературы. В СПбГУП Ю. В. Зобнин провёл две международные конференции «Гумилёвские чтения» (1996, 2006 гг.), осуществлял многочисленные новаторские образовательные и научные проекты. В 1992—1999 гг. читал лекции по литературе на филологическом факультете СПбГУ. В 2002 и 2004 гг. сотрудничал с Бристольским университетом в Великобритании (научные консультации аспирантов, исследовательские программы).

В 2011 г. в знак несогласия с ликвидацией в вузе общегуманитарных кафедр покинул СПбГУП.

С 2012 г. Ю. В. Зобнин сотрудничал в исследовательском проекте «Чтение в библиотеках России» Российской Национальной библиотеки и являлся профессором кафедры журналистики Санкт-Петербургского Государственного экономического университета, образованного путём объединения трёх крупных петербургских государственных вузов в 2012 году. Кроме того, проводил лекции и экскурсии на темы, касающиеся литературной истории Петербурга, для слушателей курса петербурговедения в [institutspb.ru/ "Институте Петербурга"].

Радиообращение Мережковского

Большой резонанс в научном сообществе вызвали работа Ю. Зобнина «„Радиообращения“ Мережковского не было (о генезисе одного историко-литературного мифа)», опубликованная в 2007 году в сборнике «Русская история и культура: Статьи. Воспоминания. Эссе», и последовавшая в 2008 году книга «Дмитрий Мережковский: Жизнь и деяния» в серии «Жизнь замечательных людей». В обеих работах Ю. Зобнин доказывает, что обвинения Мережковского в коллаборационизме, связанные с текстом так называемого «радиообращения» «Большевизм и человечество», являются несостоятельными, а сам этот текст — агитационная фальшивка, сфабрикованная из фрагментов эссе Мережковского «Тайна русской революции» (о «Бесах» Достоевского) уже после смерти писателя. Версия Ю. Зобнина подверглась критике со стороны литературоведов, приверженных «классической» версии биографии Мережковского. Тем не менее, развернутого и общепринятого опровержения версии Ю. Зобнина не существует.

Звания и награды

Ю. В. Зобнин — доктор филологических наук (2001 г.), профессор литературы и русского языка (2009 г.). В 2002 г. получил почётную грамоту Министерства образования Российской Федерации. В 2004-м — медаль «100 лет Профсоюзам России». В 2006 г. Ю. В. Зобнину присвоено звание «Почётный работник высшего профессионального образования Российской Федерации».

Основные работы

Монографии:

• Николай Гумилёв — поэт Православия. СПб.: СПбГУП, 2000. — 384 с. — (Новое в гуманитарных науках; Вып. 7)
• Казнь Николая Гумилёва. Разгадка трагедии. М.: Яуза, 2010. — 224 с.
• Поэзия белой эмиграции. СПб.: СПбГУП, 2010. — 256 с. — (Новое в гуманитарных науках)
• Дмитрий Мережковский: Жизнь и деяния. Москва.: Молодая гвардия, 2008. Жизнь замечательных людей; Вып. 1291 (1091).

Учебники:

• Литература русского зарубежья (1920—1940): учебник для высших учебных заведений Российской Федерации. — СПб: Филологический факультет СПбГУ, 2011. (глава: «Поэзия „младшего поколения“», c. 739—792).

Статьи, публикации:

• «Заблудившийся трамвай» Н. С. Гумилёва (к проблеме дешифровки идейно-философского содержания текста) // Русская литература. 1993. № 4. С. 176—192.
• Стихи Гумилёва, посвящённые мировой войне 1914—1918 годов (военный цикл) // Николай Гумилёв. Исследования и материалы. Библиография. СПб.: Наука, 1994. С. 123—143.
• Странник духа (о судьбе и творчестве Н. С. Гумилёва) // Н. С. Гумилёв: pro et contra. — СПб., 1995. C. 5-52.
• Воля к балладе (лиро-эпос в акмеистической эстетике Гумилёва) // Гумилёвские чтения. Материалы международной конференции филологов-славистов. Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов и Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. 15-17 апреля 1996 г. СПб.: СПбГУП, 1996. С. 111—119.
• По ту сторону истины (случай Горького) // Максим Горький: pro et contra. — СПб., 1997. С. 6-40.
• «…Я взорву на воздух вашу проклятую землю». Фрейдистские мотивы в экспрессионистской эстетике Леонида Николаевича Андреева // Учёные записки факультета культуры. Вып.1. СПб.: СПбГУП, 1999. С. 62-66.
• Николай Гумилёв — учитель поэзии // Н. Гумилёв, А. Ахматова: По материалам историко-литературной коллекции П. Н. Лукницкого / Ин-т рус. Лит (Пушкинский Дом) РАН; отв. ред. А. И. Павловский — СПб.: Наука, 2005. С. 69-90
• Об издании Полного собрания сочинений Н. С. Гумилёва // Гумилёвские чтения: материалы Международной научной конференции, 14-16 апреля 2006 года. — СПб.: Изд-во СПбГУП, 2006.C. 327—339.
• «Радиообращения» Мережковского не было (о генезисе одного историко-литературного мифа) // Русская история и культура: Статьи. Воспоминания. Эссе. СПб.: Наука, 2007. С. 256—286.
• Корвин-Пиотровский, Гумилёв, парижская нота // Литература русского зарубежья (1920—1940): взгляд из XXI века. Материалы Международной научно-практической конференции. СПб., 2008. С. 227—236.
• Диалог как форма культурного бытия // Вестник Европы. № 25. М., 2009
• Новое продолжение старых споров: полемика поэтов «парижской ноты» и формистов как продолжение полемики между акмеистами и символистами // Время в поэтике акмеистов. Лион: Научно-исследовательский Центр Славистики Андрэ Лиронделля; Университет Жана Мулена Лион 3, 2010. С. 169—190.
• Персоны «Серебряного века»: Мария Григорьевна Веселкова-Кильштет (1861—1931) // История и культура: Исследования. Статьи. Публикации. Воспоминания. Вып. 8 (8). — СПб.; Исторический факультет СПбГУ, 2011. С. 183—228 (соавт. Е. А. Ляшенко).

Редактура, комментарии:

• Н. С. Гумилёв: pro et contra. — СПб., 1995.
• Максим Горький: pro et contra. — СПб., 1997.
• Лихачёв Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре / Сост., ред. Ю. В. Зобнина — СПб.: Изд-во СПбГУП, 2006. — 416 с.
• Вознесенский А. А. Рубанок носорога: избранные произведения о современной культуре / Научный редактор Ю. В. Зобнин — СПб: Изд-во СПбГУП, 2008. — 408 с.
• Скатов Н. Н. О культуре / Научный редактор Ю. В. Зобнин — СПб: Изд-во СПбГУП, 2010. — 416 с.

Ссылки

• [gumilev.ru/author/81// Ю. В. Зобнин на сайте «Николай Гумилёв: электронное собрание сочинений»]
• [magazines.russ.ru/authors/z/zobnin/ Ю. В. Зобнин на сайте «Журнальный зал»]
• [www.lihachev.ru/pic/site/files/fulltext/lihachev_gumilev.pdf/ Статья «Лихачёв и Гумилёв: спор о евразийстве» (в соавторстве с А. С. Запесоцким)]

Отрывок, характеризующий Зобнин, Юрий Владимирович

– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему: