Зов юности
| Зов юности | |
| The call of youth | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр |
Хью Форд |
| В главных ролях |
Мэри Глинн, Хьюм Мэрджьйори, Джек Хоббс |
| Длительность |
43 минуты |
| Страна | |
| Язык |
немой фильм с английскими интертитлами |
| Год | |
| IMDb | |
Зов юности (англ. The Call of Youth) — немой фильм 1921 года в жанре мелодрама режиссёра Хью Форда (англ. Hugh Ford). Первый фильм, над которым работал Альфред Хичкок, он разрабатывал дизайн интертитров, текстовых вставок между кадрами. В эпоху немого кино это был единственно возможный вариант передачи реплик героев и комментариев. Фильм считается утерянным, как и многие другие немые фильмы.
Сюжет
Бетти Овертон (Мэри Глейн) влюблена в Уберта Ричмонда (Джек Хоббс), но их счастью мешает разорение её дяди во время паники. Пожилой Джеймс Агар (Малькольм Черри), который всегда любил Бетти, но не проявлял своих чувств, предлагает Бетти выйти за него замуж, чтобы помочь дяде. Хотя она дает согласие, но Агар понимает, что Ричмонд любит Бетти тоже. Чтобы убрать его со своего пути, Агар предлагает ему место в Африке. Ричмонд соглашается. В канун своей свадьбы, Бетти отвергает страстные поцелуи Агара. Он понимает, что он никогда не завоюет её любовь и что её сердце принадлежит Ричмонду. Агар едет в Африку чтобы вернуть его как раз вовремя — Ричмонд почти умер от лихорадки. Вернувшись в Англию, молодая пара счастливо воссоединилась.
В ролях
- Mary Glynne (Betty Overton)
- Marjorie Hume (Joan Lawton)
- Jack Hobbs (Hubert Richmond)
- Malcolm Cherry (James Agar)
- Ben Webster (Mark Lawton)
- Gertrude Sterrol (Mrs. Lawton)
- Victor Humphrey (Peter Hoskins)
- John Peachey (Dr. Michaelson)
- Ralph Foster (Minister)
Участие Хичкока в картине
В 20-е годы кинематограф Великобритании находился в упадке после Первой мировой войны, поэтому событием стало решение американской кинокомпании Famous Players-Lasky (сейчас Paramount Pictures) открыть студию в Лондоне. Об этом писали многие газеты из которых, собственно, Хичкок узнал, что студия выпустит свой первый фильм под названием «Печаль сатаны».
Хичкок решил нарисовать интертитры для этого фильма, он прочитал роман, проиллюстрировал некоторые эпизоды, нарисовал титры. Однако оказалось, что студия отказалось от съёмок и вместо этого фильма будет сниматься фильм «Зов юности». Хичкоку пришлось практически за одну ночь нарисовать новые эскизы. Именно их, а также другие свои работы он показал руководству студии. Они были приняты благосклонно и Хичкок стал дизайнером титров всех фильмов выпущенных этой компанией. Работа на студии позволила Хичкоку окунутся в атмосферу кинематографа, ознакомиться с тем как работает эта фабрика по производству фильмов и стать, в конечном итоге, гениальным режиссёром.
См. также
Напишите отзыв о статье "Зов юности"
Ссылки
- www.silentera.com/PSFL/data/C/CallofYouth1920.html
- movies.nytimes.com/movie/86481/The-Call-of-Youth/overview
- www.imdb.com/title/tt0012023/
- www.hitchcockwiki.com/wiki/The_Times_(29/Nov/1920)_-_The_Film_World
Отрывок, характеризующий Зов юности
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
