Золбингийн Шижээ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Золбингийн Шижээ<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Секретарь ЦК МНРП
13 марта 1931 — 30 июня 1932
Предшественник: Пэлжидийн Гэндэн
Преемник: Бат-Очирын Элдэв-Очир
 
Рождение: 1901(1901)
Смерть: 27 июля 1941(1941-07-27)
Партия: МНРП
Это имя — монгольское; «Золбингийн» — отчество, а не фамилия; личное имя этого человека — «Шижээ».

Золбингийн Шижээ (1901 — 27 июля 1941) — монгольский революционер, c 1930 года секретарь Монгольской народной революционной партии (МНРП), c 13 марта 1931 года по 30 июня 1932 первый секретарь ЦК МНРП. Он считался одним из наиболее крайне левых в МНРП[1], и в 1932 году был исключен из партии за «левый уклон», выслан в Советский Союз, где его арестовали и, предъявив политические обвинения, расстреляли в 1941 году.



Биография

Шижээ родился в 1901 году на территории современного Синьцзяна в округе Боро-Тала[2]. Во время монгольской революции 1921 года он был партизаном, а затем стал начальником тюрьмы. В 1923 году он вступил в МНРП и начал работать в ЦК. К этому времени Шижээ был известен, как один из нескольких наиболее молодых и наиболее радикальных членов партии из сельской глубинки, в которых Советский Союз видел противовес «старой гвардии» МНРП (кроме него в эту группу входили Цэнгэлтийн Жигжиджав, Улзийтийн Бадрах, Бат-Очирын Элдэв-Очир, Жамбын Лумбэ и Пэлжидийн Гэндэн)[3]. Он был зачислен в Коммунистический университет трудящихся Востока в Москве и там был привлечён к агитации среди студентов синьцзянской народности хуэй и организации поставок оружия и революционных бойцов в Синьцзян, как части плана советизации Восточного Туркестана. В это время Шижээ впервые встретил Бадраха, и они обсудили возможности создания автономных республик в нехалхских монгольских регионах, где жили дербеты (аймак Увс МНР, Танну-Тува и Синьцзян)[2].

Шижээ вернулся в Монголию в 1928 году. Он был избран секретарем Центрального совета профсоюзов Монголии, а затем в 1928—1929 гг. назначен главой Дирекции внутренней безопасности. Поже в 1929—1930 гг. он стал председателем Совета Государственного банка. Он был одним из нескольких «новых левых», выдвинутых на руководящие позиции в партии на VIII съезде партии в 1930 году[4], где он был избран членом президиума (или Политбюро) ЦК МНРП и стал одним из трех секретарей ЦК партии. (Эту должность он будет занимать до 30 июня 1932). С 13 марта 1931 по 30 июня 1932 г. он первый секретарь ЦК.

Являясь одним из самых крайне левых в МНРП[5], Шижээ активно проталкивал разработанную в СССР политику, включающую насильственную коллективизацию аратов, подавление частной торговли и изъятие имущества как у знати, так и у буддийских монастырей. В результате поголовье скота упало на треть[6], более 800 хозяйств, принадлежащих высшему классу и буддийской церкви были конфискованы, и более 700 человек, в основном, из высших слоев общества были казнены[7]. Когда в 1932 году в ответ на жёсткие меры вооруженные восстания охватили всю Западную Монголию, Москва потребовала сворачивания непопулярной политики и возложила вину за эксцессы на тех, кого окрестили «левыми уклонистами», Шижээ и других бескомпромиссных левых в руководстве партии, в том числе Улзийтийн Бадраха и премьер-министра Цэнгэлтийн Жигжиджава. Все они были официально исключены из партии в мае 1932 года.

Шижээ был отправлен в Москву, где он работал младшим научным сотрудником кабинета Монголии при Коммунистическом университете трудящихся Востока[8]. 17 декабря 1937 году Шижээ был арестован. Отец Шижээ, простой пастух в Монголии, также был арестован[9]. Через три с половиной года, 9 июля 1941, Военная коллегия Верховного Суда СССР по обвинению в участии в контр-революционной националистической организации и шпионаже приговорила Шижээ к смертной казни. Он был расстрелян 27 июля 1941 на полигоне «Коммунарка»[8]. Он погиб в один день Анандын Амаром, Дансранбилэгийн Догсомом и Доржжавын Лувсаншаравом, расстрелянными в тот же день там же.

Шижээ был реабилитирован 15 декабря 1956 года в СССР[8], по другим сведениям только в 1963 году[2], вероятно, в Монголии.

Напишите отзыв о статье "Золбингийн Шижээ"

Примечания

  1. Bawden, C. R. 1989. The Modern History of Mongolia. London: Kegan Paul International Ltd. p. 326. ISBN 0-7103-0326-2.
  2. 1 2 3 Sanders, Alan J. K. 2010. Historical Dictionary of Mongolia. Scarecrow Press. p. 222. ISBN 0810874520.
  3. Baabar 1999. History of Mongolia. Cambridge: Monsudar Publishing. p. 284. ISBN 9992900385.
  4. Morozova, I. Yu. 2009. Socialist Revolutions in Asia: The Social History of Mongolia in the Twentieth Century. US: Taylor & Francis. p. 73. ISBN 0710313519.
  5. Bawden, C. R. 1989. The Modern History of Mongolia. London: Kegan Paul International Ltd. p. 296. ISBN 0-7103-0326-2.
  6. Palmer, James 2008. The Bloody White Baron. London: Faber and Faber. p. 235. ISBN 0-571-23023-7.
  7. Becker, Jasper 1992. Lost Country, Mongolia Revealed. London: Hodder and Stoughton. p. 123. ISBN 0-340-55665-X.
  8. 1 2 3 [www.memo.ru/memory/communarka/ Захоронение в Коммунарке, список по годам. 1941, июль. Зольбин-Шиджия]
  9. Baabar 1999. History of Mongolia. Cambridge: Monsudar Publishing. p. 363. ISBN 9992900385.

Отрывок, характеризующий Золбингийн Шижээ

– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.