Золотарник обыкновенный

Золотарник обыкновенный
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Растения Отдел:  Цветковые Класс:  Двудольные Надпорядок:  Asteranae Порядок:  Астроцветные Семейство:  Астровые Подсемейство:  Астровые Триба:  Астровые Род:  Золотарник Вид:  Золотарник обыкновенный
Международное научное название
Solidago virgaurea L. (1753)
Систематика на Викивидах Поиск изображений на Викискладе </tr> GRIN   [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomydetail.aspx?id=34927 t:34927] IPNI   [www.ipni.org/ipni/simplePlantNameSearch.do?find_wholeName=Solidago+virgaurea&output_format=normal&query_type=by_query&back_page=query_ipni.html ???] TPL   [www.theplantlist.org/tpl1.1/search?q=Solidago+virgaurea ???]

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Золота́рник обыкнове́нный, или Золота́я ро́зга (лат.  Solidágo virgáurea) — многолетнее травянистое растение; вид рода Золотарник семейства Астровые.

Названия

Научное родовое название растения происходит от лат.  solidus — крепкий, здоровый, по его лекарственным свойствам, а видовое от лат. virga — прут и лат. aureus — золотистый (по окраске цветков в соцветии), то есть золотая ветка, что полностью соответствует тривиальному русскому названию — золотая розга..

Анненков Н. И. в Ботаническом словаре (1878) в статье о золотарнике обыкновенном приводит следующие простонародные и книжные названия, употреблявшиеся в разных местностях России с указанием места, где эти названия встречаются, и лиц, зафиксировавших эти названия в печати или письменно, а также существовавшие названия этого растения у разных народов, живших в России, и названия на немецком, французском и английском языках:

Solidago Virgaurea L. Фарм. назв. Virgaurea s. Consolida sarracenia (Hb.) Блошникъ (Могил.) Винокуръ (Нижег.) Воронецъ (Костр.) Грабки (Мог.) Желтоцвѣтъ (Костр.) Желтый цвѣтъ (Тв.) Желтуха (Олон.) Жетокругъ (Могил.) Жовтобрюхъ (Киев.) Желтушникъ-чаекъ (Тв. Ост. Пуп.) Живительная тр. (Перм. Леп.) Желѣзнянка боровая (Вят. Meyer.) Заячій пухъ (Уф.) Заячьи уши (Костр.) Звѣробой (Моск.) Боровой звѣробой. Золотая вѣтка (перев.) Золотое перо (Тв.) З о л о т а я р о з г а (Собол. пер. но вошло въ употр. у торговцевъ травами). Золотарникъ (Дв.) Золотень (Сл. Церк.) Золоточникъ. Золотушникъ (Собол. Полт. Нов.) З о л о т у х а (Укр. Кал.) Костовязъ (Пет.) Краснуха (Пск.) Куница (Олон.) Кунникъ (Могил.) Листопадная (Волог.) Медовикъ (Кот. Сѣнн.) Перестрелъ (Гродн.) Полетуха (Могил.) Пустоцвѣтъ (Костр.) Пуховка (Вит.) Боровой пуховикъ (Влад.) Расходникъ (Вор.) Разстрѣльная (Ниж.) Розга (Мог. Пер.) Сумникъ (Минск.) Стрѣльникъ (Гродн.) Смертѣльникъ (Пск.) Судапоръ (Ворон.) Табака лѣсная (Грод.) Трава черная (Уф.) Угадникъ (Мог.) Глухая цыкорія. Дикая цыкорія (Минск.) Цвѣточникъ (Тул.) – Пол. Nawłoc. Glowienki czerwone. – Луж. Złotnička, Złotowy prut. Рач. Имер. Чичистави. — Эст. Woolmete rohi. — Фин. Keltainenkukka. — Нем. Gemeine Goldruthe. Goldens Wundkraut, Heidnisches Wundkraut, St. Petersstab, Magdhelle, Federkraut. — Франц. Verge d’or, Herbe des Juifs, La Gerbe d’or, la Doree. — Англ. Golden-rod. Consound of Saracens. Употребл. при болѣзняхъ мочевыхъ органов и камнѣ въ почкахъ и пузырѣ, также при лѣченіи ранъ.</span>

Анненковъ Н.И. Ботаническій словарь. Справочная книга для ботаниковъ, сельскихъ хозяевъ, садоводовъ, лѣсоводовъ, фармацевтовъ, врачей, дрогистовъ, путешественниковъ по Россіи и вообще сельскихъ жителей. — СПб.: — Издательство типографія Императорской Академіи Наукъ. — 1878. — с. 335.

Словарь Даля содержит следующие синонимы этого растения: золотень, золотушник, костовяз, живительная, железнянка, золототысячник, чаек.

Морфологическое описание

Многолетнее травянистое растение с коротким деревянистым стержневым корневищем.

Стебли прямостоячие, обычно неветвящиеся, облиственные, высотой 30—100 см, нередко красноватые.

Листья очередные, яйцевидные или эллиптические, заострённые, по краю пильчатые; прикорневые и нижние стеблевые листья сужены в крылатый черешок; средние и верхние — более мелкие и узкие сидячие. Листовые пластинки с несколькими парами почти одинаково развитых боковых жилок.

Все части растения опушёны, но очень слабо, волоски едва заметны.

Цветки жёлтые, в мелких, диаметром 10—15 мм, многочисленных корзинках, собранных на верхушках стеблей в узкое прямостоячее кистевидное или метельчатое соцветие. Обёртка колокольчатая 5—8 мм длиной, 4—6-рядная, листочки обёртки острые, цельнокрайные, реснитчатые, самые наружные из них в три раза короче самых внутренних, средние листочки килеватые. Серединные цветки в корзинке трубчатые, буровато-жёлтые, краевые — ложноязычковые, жёлтые, с линейным трёхзубчатым отгибом 4—8 мм длиной.

Краевые пестичные цветки развиваются раньше обоеполых внутренних. Через несколько дней раскрываются обоеполые цветки, раньше всего наружные, ближе стоящие к язычковым, и их пыльца благодаря изгибанию этих цветков может попасть на рыльце язычковых, и таким образом может произойти опыление.

Плоды — цилиндрические ребристые семянки 3—4 мм длиной, опушённые по всей поверхности, с буроватым хохолком 4—5 мм длиной.

Цветёт с мая до сентября, семянки созревают в июне — октябре.

Диплоидное число хромосом: 2n = 18, 40

Географическое распространение и экология

Европейско-западноазиатский вид. Общее распространение: Кавказ, Западная Сибирь, Скандинавия, Средняя и Атлантическая Европа, Средиземноморье, Малая Азия.

Встречается по всей Европейской России (кроме Крайнего Севера) на Кавказе и в Западной Сибири. В Восточной Сибири и на Дальнем Востоке замещается близкими видами — золотарником даурским (Solidago daurica Kitag.) и золотрником низбегающим (Solidago decurens Lour.), используемых в медицинских целях наравне с золотарником обыкновенным.

Растёт в светлых лесах, встречается по лесным опушкам, полянам, вырубкам, среди кустарников, на лугах, в придорожных насаждениях. Селится в основном на проницаемых песчаных почвах.

Способы размножения и распространения

Опыляется пчёлами и бабочками. Одно растение приносит до 11 000 семянок. Вес 1000 штук 0,5 г, в одном килограмме 2 млн семянок.

Химический состав

Трава золотарника обыкновенного содержит органические кислоты (хинную и др.), дитерпеноиды, тритерпеноиды, 2,4 % сапонинов (виргауресапонины), полиацетиленовые соединения, фенольные соединения, фенолкарбоновые кислоты и их производные (кофейную, хлорогеновую, гидроксикоричную), 0,09-0,12 % флавоноидов (рутин, кверцетин, кверцитрин, астрагалин, изокверцитрин, кемпферол, изорамнетин, нарциссин) кумарины (эскулетин, эскулин), фитоэкдизоны

В соцветиях содержатся углеводы и родственные соединения (полисахариды: галактоза, арабиноза, глюкоза, ксилоза, рамноза); в плодах — жирное масло.

Хозяйственное значение

Используется в народной медицине, а также в гомеопатии и ветеринарии.

Золотарник обыкновенный известен как хороший медонос и пергонос, особенно при небольших дождях.

Применялся в качестве дубильного и красильного растения, из травы и цветков которого извлекали жёлтую и коричневую краски.

В золотарнике обыкновенном обнаружены дитерпеноиды, обладающие антифидантной активностью против некоторых насекомых (Cooper-Driver, Gilbian, 1986)

Трава золотарника обыкновенного игнорируется домашними животными, хотя дикими как будто поедается. В некоторых источниках указывается на токсичность растения. При поедании в большом количестве овцами не исключено их острое отравление, которое выражается в повышенной возбудимости (возможны паралич и смерть).

Медицинское использование

Лекарственное сырьё

Аптечное наименование: трава золотой розги — Solidaginis herba (ранее: Herba Virgaureae).

С лечебной целью используют облиственные верхние части стеблей (траву) с соцветиями, которые собирают во время цветения. Запах травы слабоароматный, вкус горьковато-вяжущий, пряный.

Сушат сырьё в сухом и хорошо проветриваемом помещении. В некоторых источниках указывается, что лекарственным сырьём в народной медицине являются все части растения, собранные обычным способом: надземная часть во время бутонизации; корни — осенью; семена по мере созревания.

Фармакологические свойства

Золотарник обыкновенный обладает выраженным диуретическим, противоспалительным и антимикробным действием. Благодаря этим свойствам его широко применяют при хронических заболеваниях мочевого пузыря и почек, особенно часто — при мочекаменной болезни, при расстройствах мочевыделения у людей пожилого возраста (непроизвольное мочеиспускание или задержка мочи), гематурии, альбуминурии, гипертрофии предстательной железы. Завражнов и другие утверждают, что экспериментальное исследование флавоноидного комплекса золотарника обыкновенного выявило его выраженные гипоазотемические и диурические свойства. Назначение отвара травы золотарника больным почечнокаменной болезнью показало, что золотарник не обладает камнерастворяющим свойством, но повышает секреторно-экстреторную функцию почек, регулирует водно-солевой обмен и кислотно-щелочное равновесие. При этом повышается рН мочи и увеличивается фосфатурия, в то же время уменьшается и ликвидируется уратурия и оксалатурия. Эти данные подтверждают целесообразность назначения препаратов золотарника для лечения и профилактики уратных и оксалатных камней в почках.

Все части растения в эксперименте проявляют активность в отношении вирусов герпеса и гриппа.

Трава золотарника обыкновенного включена в Британскую травяную фармакопею как потогонное и антисептическое средство.

Применение

В народной медицине отвары и настои надземной части растения применяют как диуретическое, вяжущее, потогонное, отхаркивающее, гемостатическое, антисептическое, противовоспалительное, ранозаживляющее средство при болезнях почек и мочевого пузыря, асците, желчнокаменной болезни, бронхиальной астме, сахарном диабете, туберкулёзе лёгких, острых респираторных заболеваниях, ревматизме, подагре, артритах, диарее, энтерите, колите, меноррагии, белях, гипертрофии предстательной железы, остром ларингите, ангине, экземе. Экстракт рекомендован при отёках мозга. В Белоруссии — при туберкулёзе кожи. В Коми, на Кавказе, в Сибири — при скрофулёзе.

Подземная часть растения (спиртовая настойка) на Кавказе используется как ранозаживляющее средство.

Соцветия. В народной медицине в качестве порошка — ранозаживляющее. В Молдавии, Белоруссии (в смеси со сливками, свиным жиром или сливочным маслом — наружно) — при туберкулёзе кожи, дерматитах, ожогах, ревматизме, при белях. В Коми и Сибири (отвар) — при язвенном цистите, гепатите.

В смеси с другими растениями золотарник обыкновенный принимают при аденоме простаты, импотенции, частых поллюциях и хроническом простатите; наружно — при остром ларингите, экземе.

В болгарской народной медицине настои из золотарника обыкновенного рекомендуется как средство при хронических заболеваниях почек — при воспалительных процессах, камнях и песке в почках, альбумине в моче; назначается как диуретическое средство при нарушениях обмена мочевой кислоты, при ревматизме, подагре и при отёках. Наружно для лечения гнойных ран и фурункулов применяют кашицу из свежих листьев или порошка из сухих листьев, смешанных с небольшим качеством воды.

В китайской народной медицине семена золотарника применяют для разжижения крови и устранения вздутия кишечника. Используются также при ранениях, нарушениях менструального цикла, холере, диарее, появлении крови в моче у детей.

В Тибете надземная часть используется при неврастении и желтухе.

Золотарник обыкновенный очень популярен в Германии при лечении воспалительных урологических заболеваний, а также входит в состав лекарственных средств для лечения заболевания вен,

Фармацевтическими фирмами разработано значительное количество комплексных препаратов, в состав которых входит золотарник обыкновенный, в том числе Антипростин, Инконтурин, Простанорм, Простамед, Простафортон, Сабурген, Фитолизин, Фарма-мед® Мен’с формула простата форте, Цефасабаль, а также монопрепарат Цистум Солидаго.

В гомеопатии применяют эссенцию соцветий золотарника обыкновенного при нефритах, бронхиальной астме, артритах, диатезе, болезнях кожи.

Золотарник обыкновенный содержит ядовитые вещества, поэтому необходимо строго соблюдать дозировку его препаратов, а также не принимать при остром и хроническом гломерулонефритах и беременным женщинам.

Использование в ветеринарии

В ветеринарной практике траву и цветки золотарника рекомендуют в качестве вяжущего средства при поносах, а отвар цветков — при воспалении мочевого пузыря. Свежие листья наружно применяют для лечения гнойных ран. Отвар травы применяют наружно при воспалении межкопытных щелей у овец.

Номенклатура и внутривидовая систематика

Solidago virgaurea L. 1753, Sp. Pl.: 2: 880; Юзепчук, 1959, Фл. СССР, 25:34; McNeill, 1976. Fl. Europ. 4:110, p. max. p.; Цвелёв, 1994, во Фл. Европ. части СССР, 7:177. — Золотарник обыкновенный, Золотая розга.

Описан из Западной Европы («in Europae pascuis siccis»).

Семейство Астровые, подсемейство Asteroideae, триба Astereae, род Золотарник, секция Золотарник.

Полиморфный вид, представлен в пределах общего ареал несколькими подвидами, сильно варьирующими по форме листьев, по размеру корзинок и их количеству, по форме соцветия и экологической приуроченности. В среднерусских областях распространён типовой подвид.

Во Флоре Европейской части СССР описаны следующие подвиды золотарника обыкновенного:

• Solidago virgaurea subsp. virgaurea
• Solidago virgaurea subsp. taurica (Juz.) Tzvel. — Золотарник крымский.
• Solidago virgaurea subsp. stenophylla (G.E.Schultz) Tzvel. — Золотарник узколистый
• Solidago virgaurea subsp. lapponica (With.) Tzvel. — Золотарник лапландский
• Solidago virgaurea subsp. jailarum (Juz.) Tzvel. — Золотарник яйлинский
• Solidago virgaurea subsp. alpestris (Waldst. & Kit. ex Willd.) Reichenb. — Золотарник приальпийский

Литература

• Флора европейской части СССР / Отв. ред. и ред. тома Н. Н. Цвелёв. — РАН – Ботанический институт им. М.Л. Комарова. — СПб.: Наука, 1994. — Т. 7. — с. 317 с. — 920 экз. — ISBN 5-02-026726-0.
• Губанов И. А., Киселёва К. В., Новиков В. С., Тихомиров В. Н. Иллюстрированный определитель растений Средней России. — М.: Т-во научных изданий КМК, Ин-т технологических исследований, 2004. — Т. 3. — С. 487. — 3000 экз. — ISBN 9-87317-163-7.
• Скворцов В. Э. Учебный атлас. Флора Средней России. — М.: ЧеРО, 2004. — 488 с. — 2000 экз. — ISBN 5-88711-211-5.
• Ефремов А. П. Фитотерапия заболеваний предстательной железы. — М.: Оверлей, 2001. — 21-23 с. — 2000 экз. — ISBN 5-85493-058-7.
• Рыжкова Н. П., Пикунов Е. Ю. Лекарственные растения: От А до Я. — Ростов н/Д: Феникс, 2006. — 137-139 с. — 5000 экз. — ISBN 5-222-08879-0.
• Энциклопедический словарь лекарственных растений и продуктов животного происхождения. Учеб. пособие / Под ред. Г. П. Яковлева и К. Ф. Блиновой. — 2-е, испр. и доп. — СПб.: СпецЛит; СПХФА, 2002. — 407 с. — 2000 экз. — ISBN 5-299-00209-2.

Ссылки

• [www.jcbi.ru/eco1/show_doc.php?id=2067 Золотарник обыкновенный]: информация в базе данных «Флора сосудистых растений Центральной России» Института математических проблем биологии РАН  (Проверено 15 декабря 2009)

Отрывок, характеризующий Золотарник обыкновенный

Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!