Золотарёв, Алексей Алексеевич

Алексей Алексеевич Золотарёв
1899 год. Фотография А. А. Сигсона.
Место рождения:	Рыбинск, Ярославская губерния
Место смерти:	Москва
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Род деятельности:	литературный критик, публицист, краевед, общественный деятель, религиозный философ
Язык произведений:	русский

Алексей Алексеевич Золотарёв (3 (15) ноября 1879, Рыбинск — 13 февраля 1950, Москва) — литературный критик, публицист, краевед, общественный деятель, религиозный философ.

Биография

Родился 3 (15) ноября 1879 года в Георгиевской слободе Рыбинска в семье священника Спасо-Преображенского собора Алексея Алексеевича Золотарёва. Брат педагога и историка литературы Сергея (1872—1941?), журналиста, заведующего Тургеневской библиотекой в Париже Николая (1877—1915), антрополога и этнографа Давида (1885—1935).

После окончания в 1897 году Рыбинской классической гимназии учился в Киевской духовной академии, которую бросил в 1900 году ради получения естественнонаучного образования в Санкт-Петербургском университете, но в 1902 году за участие в студенческой демонстрации у Казанского собора был сослан в Рыбинск. Стал членом РСДРП и вёл агитацию, за что в 1905 году сидел в Бутырской тюрьме вместе с политзаключёнными, после был сослан в Нарымский край, но через год в связи с болезнью туберкулёзом по ходатайству отца выслан за границу.

Учился в Сорбонне. По приглашению Максима Горького жил на острове Капри. По его совету занялся писательством и опубликовал вызвавшие интерес у читателей и критиков роман и две повести, в которых нашли выражение идейные искания русской интеллигенции рубежа веков; также ряд публицистических и литературно-критических статей; писал стихи. В 1909—1910 годах занимался общественной и литературной деятельностью в Рыбинске. В 1910—1911 годах жил в Финляндии на нелегальном положении. Под угрозой отправки в Сибирь скрылся за границу. Перевёл книгу Джордано Бруно «Изгнание торжествующего зверя».

После Февральской революции вернулся в Рыбинск и к политической публицистике. Член Поместного собора Православной Российской Церкви 1917—1918 годов по избранию как мирянин от Ярославской епархии.

Затем занимался общественно-культурной деятельностью и краеведением. В 1918—1930 годах был председателем Рыбинского научного общества. В 1923 году был избран членом-корреспондентом Центрального бюро краеведения, печатался в его органах. Участвовал в музейной деятельности, в работе по сохранению памятников истории и культуры, в создании городской библиотеки-книгохранилища, в организации городского архива, картинной галереи и художественной библиотеки при ней, в редактировании «Известий Рыбинского научного общества» и краеведческого издания «Родной край», первых путеводителей по Рыбинску (1928 и 1929), в организации ежегодных краеведческих съездов и издании их трудов. Руководил отделом народного образования.

В 1930 году вместе с другими рыбинскими краеведами был осуждён на три года архангельской ссылки. По возвращении из ссылки жил в Москве. В 1940-е годы написал несколько религиозно-философских статей, опубликованных лишь недавно. Умер 13 февраля 1950 года. Похоронен на Ваганьковском кладбище. Реабилитирован в 1989 году.

Труды

Проза

• В Старой Лавре // Знание. — СПб., 1908. — Кн. 23.
• На чужой стороне // Знание. — 1911. — Кн. 35.
• Во едину от суббот. — Берлин, 1912.

Статьи

• Из истории русской публицистики и критики 1910 гг. // Контекст-1991. — М., 1991.
• Богатырское сословие // Литературное обозрение. — 1992. № 2.
• О Гегеле и гегельянстве // ВФ. 1994. № 5.
• Вера и знание: Наука и откровение в их современном взаимодействии на человека // Континент. Т. 82. — М., 1994.
• Из писем А. М. Горькому // Известия РАН. Отд. лит-ры и языка. Т. 53. 1994. № 2
• Campo Santo моей памяти: Образы усопших в моем сознании [Фрагменты] // Русь. 1994, № 1(10); Родина. 1995. № 1.
• Zanotti-Bianco U. Carteggio 1906—1918. Т. I—II. Ban, 1987-89 (письма на итал. языке).

Литература

• Дивильковский А. Российского леса щепки // Современный мир. — СПб., 1914. № 9.
• Астафьев А. В. Забытый писатель // Горьковские чтения. 1964-65. — М., 1966.
• Ярославские краеведы. Ч. 2 / сост. В. П. Алексеев. — Ярославль, 1989. — С. 15-17.
• Астафьев А. В., Астафьева Н. А. Писатели Ярославского края. Изд. 2-е, перераб. и доп. — Ярославль, 1990. — С. 234—240.
• Аниковская А. Н., Хализев В. Е. О лит. жизни в России 1930 — нач. 40 гг.: по страницам архива 3. // Филологические науки, 1992, № 2
• Хализев В. Е. Забытый деятель русской культуры // Литературное обозрение. 1992. № 2
• Хализев В. Е. Один из «китежан» // Континент. — М.; Париж. Т. 82. М., 1994.

Чубукова Ю. Гонимый в прошлом, но не забытый // Библиотека. - 1993. - № 7. - с. 19-22.

Источники

• [demetra.yar.ru/oblast/rybinskiy/persons/zolotarev_aa/ Золотарев Алексей Алексеевич]. Ярославика
• [www.pstbi.ru/bin/db.exe/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu5feiise1UdO6UU8iZei4ZeG0*euKesOKZceXb** Золотарев Алексей Алексеевич]. ПСТГУ. Факультет ИПМ
• Хализев В. Е. [culture.niv.ru/doc/culture/encyclopedia-xx-vek/174.htm Золотарёв Алексей Алексеевич] // Культурология XX век энциклопедия
• [www.2rybinsk.ru/%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B9-%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87-%D0%B7%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%91%D0%B2/ Алексей Алексеевич Золотарёв]. 2rybinsk.ru
• Романов Д. В. [aboutrybinsk.narod.ru/romanov/59.html Братья Золотаревы: Встречи с прошлым] // Рыбинск в судьбах замечательных людей
• [az-libr.ru/index.shtml?Persons&0B5/84e77bbb/0001/3ef5d001 Золотарёв Алексей Алексеевич] // Алексеев П. В. Философы России XIX—XX столетий. Биографии, идеи, труды. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Академический Проект, 2002.

Ссылки

• [www.krotov.info/libr_min/08_z/zol/otarev.htm#222 Алексей Золотарёв] в Библиотеке Якова Кротова

Отрывок, характеризующий Золотарёв, Алексей Алексеевич

– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?