Золотая молодёжь (фильм, 2003, Великобритания)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Золотая молодёжь
Bright Young Things
Жанр

комедия
драма
военный фильм

Режиссёр

Стивен Фрай

Продюсер

Джина Картер
Миранда Дэвис

Автор
сценария

Стивен Фрай

В главных
ролях

Эмили Мортимер
Стивен Кэмпбелл Мур
Фенелла Вулгар
Майкл Шин
Джеймс Макэвой
Дэн Эйкройд
Питер О’Тул
Джим Бродбент
Имельда Стонтон
Джон Миллс

Оператор

Генри Брэхам

Композитор

Энн Дадли

Кинокомпания

The Film Consortium
UK Film Council
Visionview Production
Icon Film Distribution
Revolution Films
Doubting Hall Limited

Длительность

106 мин

Страна

Великобритания Великобритания

Язык

английский

Год

2003

IMDb

ID 0325123

К:Фильмы 2003 года

«Золота́я молодёжь», другое название «Цвет молодёжи» (англ. Bright Young Things) — фильм английского актёра и писателя Стивена Фрая вышедший в 2003 году. Картина снятая по роману Ивлина Во «Мерзкая плоть» повествует о жизни молодых и беззаботных аристократов Лондона 1920—1930-х годов.





Сюжет

В центре событий молодой начинающий писатель Адам Саймс (Стивен Кэмпбелл Мур), который едва сводит концы с концами. Он старается улучшить своё финансовое положение, чтобы сделать предложение своей невесте Нине Блонт (Эмили Мортимер).

Адам и Нина окружены молодой и беззаботной толпой, жизнь которой посвящена оргиям, алкоголю и кокаину. Среди них эксцентричная Агата Рансибл (Фенелла Вулгар), чьи шумные гулянки в конечном счёте приводят её в психиатрическую больницу; Майлз (Майкл Шин), который вынужден бежать из страны от судебного преследования за гомосексуальность; Снит (Саймон Макбёрни), папарацци, ведущий хронику разгульной жизни и странных поступков молодёжи; и Джинджер Литтлджон (Дэвид Теннант), прежний друг Нины, который возвращается в её жизнь, что очень тревожит Адама. Бурное веселье в фильме заканчиваются с началом Второй мировой войны. Сюжет фильма от романа отличает душещипательный семейно-романтический хэппи-энд.

В ролях

Актёр Роль
Эмили Мортимер Нина Блонт Нина Блонт
Стивен Кэмпбелл Мур Адам Фенвик-Саймс Адам Фенвик-Саймс
Фенелла Вулгар Агата Агата
Майкл Шин Майлз Майлз
Дэн Эйкройд Мономарк Лорд Мономарк
Дэвид Теннант Джинджер Литтлджон Джинджер Литтлджон
Джеймс Макэвой Саймон Саймон
Джим Бродбент Майор
Джулия Маккензи Лотти Крамп Лотти Крамп
Питер О`Тул Блаунт Полковник Блаунт
Стокард Чэннинг Мелроуз Эйп Миссис Мелроуз Эйп
Саймон Кэллоу (англ.) Анатолия Король Анатолия
Имельда Стонтон Браун Леди Браун
Билл Патерсон Джеймс Браун Сэр Джеймс Браун
Саймон Макбёрни Снит Снит
Ричард Грант Ротшильд Отец Ротшильд
Джим Картер главный таможенник
Джон Миллс джентльмен
Гарриет Уолтер леди Метролэнд
Эдриан Скарборо (англ.)

Съёмочная группа

  • Режиссёр: Стивен Фрай
  • Сценарий: Стивен Фрай
  • Оператор: Генри Брэхам
  • Монтажёр: Алекс Маки
  • Композитор: Энн Дадли
  • Художник: Майкл Хоуеллс

Номинации

British Independent Film Awards

  • Лучшее достижение в проекте производства
  • Лучшее техническое достижение — Майкл Хоуеллс
  • Самая многообещающая актриса — Фенелла Вулгар
  • Премия Douglas Hickox Award — Стивен Фрай

Emden International Film Festival

Empire Awards[1]

  • Лучший британский фильм
  • Лучшая многообещающая актриса — Фенелла Вулгар

Премия Лондонского кружка кинокритиков[2]

Художественные особенности

  • Bright Young People — это прозвище, данное группе юных аристократов Лондона второй половины 1920-х годов.
  • Слоган фильма — «Секс. Скандалы. Знаменитости. Это вечные ценности»

Напишите отзыв о статье "Золотая молодёжь (фильм, 2003, Великобритания)"

Примечания

  1. [www.empireonline.com/awards2009/ Jameson Empire Awards 2009 website]  (англ.)
  2. [criticscircle.org.uk/film Criticscircle.org.uk]  (англ.)

Ссылки


Отрывок, характеризующий Золотая молодёжь (фильм, 2003, Великобритания)

Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.