Золотой век Голландии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
История Нидерландов
Древние времена
Доисторические Нидерланды
Кельтские племена
Германские племена
Римская эра
Великое переселение народов
Средневековье
Франкское государство / Франки
Священная Римская империя
Бургундские Нидерланды
Семнадцать провинций
Испанские Нидерланды
Взлёт и падение Голландской
Республики
Восьмидесятилетняя война
Республика Соединённых провинций
Золотой век
Батавская революция
От республики к монархии
Батавская республика
Голландское королевство
Первая французская империя
Соединённое королевство Нидерландов
Нидерланды в наши дни
История Нидерландов (с 1900)
Нидерланды во Второй мировой войне
Luctor et Emergo
Защита от наводнений в Нидерландах

Золотой век Голландии (нидерл. Gouden Eeuw) — период в истории Нидерландов, в течение которого республика Соединённых провинций достигла своего расцвета в торговле, науке и искусстве. Максимальный расцвет экономики и культуры Нидерландов пришелся на XVII век. Начиная с образовавшейся в результате Восьмидесятилетней войны в 1579 году Утрехтской унии, предшественника современных Нидерландов, правительство государства предоставляет большие религиозные свободы своим гражданам в то время, когда большая часть экономики остальной Европы находилась в состоянии стагнации. Со всей Европы в Нидерланды, жаждая больших свобод, стекаются беженцы, а молодая республика дает им возможность учиться и работать. Многие писатели и ученые приезжают в Голландию ради возможности публиковать свои работы и преподавать в Лейденском университете, в результате чего страна стала важным центром науки.



Временные рамки

Существуют различные мнения о точке отсчета Золотого века:

Конечной точкой Золотого века считается 1672, год начала Третьей англо-голландской войны, которая шла почти полностью на территории Голландии.

См. также

Напишите отзыв о статье "Золотой век Голландии"

Литература

Отрывок, характеризующий Золотой век Голландии

– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.