Золотой век Дании

Датский золотой век — период, который охватывает историю развития различных видов искусства в Дании в течение первой половины XIX века.

История

Хотя столица страны, Копенгаген, пострадала в это время от пожаров, бомбардировки и национального банкротства, искусство вступило в новый период развития, катализатором которого стал германский романтизм. Этот период, вероятно, чаще всего ассоциируется с золотым веком датской живописи с 1800 по 1850 год, в который были созданы работы Кристоффера Вильхельма Экерсберга и его учеников, в том числе Вильгельма Бендза, Кристена Кебке, Мартинуса Рорби, Константина Хансена и Вильгельм Марстранда, а также скульптуры Бертеля Торвальдсена.

В этот период также наблюдается развитие датской архитектуры в стиле классицизма. Копенгаген, в частности, приобрёл новый облик благодаря зданиям, спроектированным Кристианом Фредериком Хансеном и Микелем Готтлибом Биндесболом.

В отношении музыки золотой век охватывает творчество целого ряда фигур, вдохновлённых датским романтическим национализмом, в том числе Хартманна, Ганса Христиана Лимбе, Нильса Гаде и балетмейстера Августа Бурнонвиля.

Литература периода сосредоточена на романтизме, внедрённом в 1802 году норвежско-немецким философом Хенриком Стеффенсом. Основными писателями были Адам Эленшлегер, Бернхард Северин Ингманн, Николай Грундтвиг и, не в последнюю очередь, Ганс Христиан Андерсен, родоначальник современной датской литературной сказки.

Сёрен Кьеркегор способствовал развитию философии, в то время как Ганс Христиан Эрстед достиг прогресса в области фундаментальной науки. Золотой век, таким образом, оказал глубокое влияние не только на жизнь в Дании, но и — со временем — на международную культурную жизнь.

Ссылки

• Золотой век Голландии
• Великий век Франции
• Шведский век
• Золотой век Испании

Отрывок, характеризующий Золотой век Дании

– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.