Золотой глобус (премия, 1984)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

41-я церемония вручения наград премии «Золотой глобус»

28 января 1984 года


Лучший фильм (драма):
«Язык нежности»


Лучший фильм (комедия или мюзикл):
«Йентл»


Лучший драматический сериал:
«Династия»


Лучший сериал (комедия или мюзикл):
«Слава»


Лучший мини-сериал или фильм на ТВ:
«Поющие в терновнике»


< 40-я Церемонии вручения 42-я >

41-я церемония вручения наград премии «Золотой глобус» за заслуги в области кино и телевидения за 1983 год состоялась 28 января 1984 года в «Beverly Hilton Hotel» (Лос-Анджелес, Калифорния, США).





Список лауреатов и номинантов

Победители выделены отдельным цветом.

Игровое кино

Категории Лауреаты и номинанты
Лучший фильм (драма)
Язык нежности / Terms of Endearment (Джеймс Л. Брукс)
Рубен, Рубен / Reuben, Reuben (Джулиус Дж. Эпштейн)
Парни что надо / The Right Stuff (Роберт Чартофф)
Силквуд / Silkwood (Майкл Хаусман)
Нежное милосердие / Tender Mercies (Филип Хобел)
<center>Лучший фильм (комедия или мюзикл) Йентл / Yentl
Танец-вспышка / Flashdance
Зелиг / Zelig
Поменяться местами / Trading Places
Большое разочарование / The Big Chill
<center>Лучшая режиссура Барбра Стрейзанд за фильм «Йентл»
Брюс Бересфорд — «Нежное милосердие»
Ингмар Бергман — «Фанни и Александр»
Джеймс Л. Брукс — «Язык нежности»
Майк Николс — «Силквуд»
Питер Йетс — «Костюмер»
<center>Лучшая мужская роль (драма) Роберт Дюваль — «Нежное милосердие» (за роль Мака Следжа)
Том Кортни — «Костюмер»[1] (за роль Нормана)
Том Конти — «Рубен, Рубен» (за роль Гоуэна МакГлэнда)
Ричард Фарнсуорт — «Серый Лис» (за роль Билла Майнера / Джорджа Эдвардса)
Альберт Финни — «Костюмер» (за роль «Сэра»)
Аль Пачино — «Лицо со шрамом» (за роль Тони Монтаны)
Эрик Робертс — «Звезда-80» (за роль Пола Снайдера)
<center>Лучшая женская роль (драма) Ширли Маклейн — «Язык нежности» (за роль Авроры Гринуэй)
Джейн Александер — «Завещание» (за роль Кэрол Уэтерли)
Бонни Беделиа — «Сердце, как колесо» (за роль Ширли Мальдоуни)
Мерил Стрип — «Силквуд» (за роль Карен Силквуд)
Дебра Уингер — «Язык нежности» (за роль Эммы Гринуэй Хортон)
<center>Лучшая мужская роль
(комедия или мюзикл)
Майкл Кейн — «Воспитание Риты» (за роль Фрэнка Брайанта)
Вуди Аллен — «Зелиг» (за роль Леонарда Зелига)
Том Круз — «Рискованный бизнес» (за роль Джоэла Гудсена)
Эдди Мёрфи — «Поменяться местами» (за роль Билли Рея Валентайна)
Мэнди Патинкин — «Йентл» (за роль Авигдора)
<center>Лучшая женская роль
(комедия или мюзикл)
Джули Уолтерс — «Воспитание Риты» (за роль Сьюзен «Риты» Уайт)
Энн Бэнкрофт — «Быть или не быть» (за роль Анны Бронски)
Дженнифер Билз — «Танец-вспышка» (за роль Александры «Алекс» Оуэнс)
Линда Ронстадт — «Пираты Пензанса» (за роль Мейбл)
Барбра Стрейзанд — «Йентл» (за роль Йентл Мендель)
<center>Лучшая мужская роль второго плана Джек Николсон — «Язык нежности» (за роль Гарретта Бридлава)
Стивен Бауэр — «Лицо со шрамом» (за роль Маноло «Манни» Риберы)
Чарльз Дёрнинг — «Быть или не быть» (за роль полковника Эрхардта)
Джин Хэкмен — «Под огнём» (за роль Алекса Грэйзера)
Курт Рассел — «Силквуд» (за роль Дрю Стивена)
<center>Лучшая женская роль второго плана Шер — «Силквуд» (за роль Долли Пелликер)
Барбара Каррера — Никогда не говори «никогда» (за роль Фатимы Блаш)
Тесс Харпер — «Нежное милосердие» (за роль Розы Ли)
Линда Хант — «Год опасной жизни» (за роль Билли Квана)
Йоанна Пакула — «Парк Горького» (за роль Ирины Азановой)
<center>Лучший сценарий Джеймс Л. Брукс — «Язык нежности»
• Барбара Бенедек, (Лоуренс Кэздан)[2] — «Большое разочарование»
Джулиус Дж. Эпштейн — «Рубен, Рубен»
Рональд Харвуд — «Костюмер»
Уилли Расселл — «Воспитание Риты»
<center>Лучшая музыка к фильму Джорджо Мородер — «Танец-вспышка»
Алан Бергман, (Мишель Легран, Мэрилин Бергман)[3] — «Йентл»
Стюарт Коупленд — «Бойцовая рыбка»
Джерри Голдсмит — «Под огнём»
Джорджо Мородер — «Лицо со шрамом» (саундтрек)
<center>Лучшая песня Flashdance... What a Feeling — «Танец-вспышка»музыка: Джорджо Мородер, слова: Кит Форси и Айрин Кара
Far from Over — «Остаться в живых» — музыка и слова: Винс ДиКола и Фрэнк Сталлоне
Maniac — «Танец-вспышка» — музыка и слова: Майкл Сембелло и Деннис Маткоски
Over You — «Нежное милосердие» — музыка и слова: Остин Робертс и Бобби Харт
The Way He Makes Me Feel — «Йентл» — музыка: Мишель Легран, слова: Алан Бергман и Мэрилин Бергман
<center>Лучший иностранный фильм Фанни и Александр / Fanny och Alexander (Швеция)
Кармен / Carmen (Испания)
Костюмер / The Dresser (Великобритания)
Воспитание Риты / Educating Rita (Великобритания)
Серый Лис / The Grey Fox (Канада)

Телевизионные награды

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший телевизионный сериал
(драма)
Династия / Dynasty
Кегни и Лейси / Cagney & Lacey
Даллас / Dallas
Супруги Харт / Hart to Hart
Блюз Хилл стрит / Hill Street Blues
<center>Лучший телевизионный сериал
(комедия или мюзикл)
Слава / Fame
Буффало Билл / Buffalo Bill
Чирс / Cheers
Ньюхарт / Newhart
Такси / Taxi
<center>Лучший мини-сериал или телефильм Поющие в терновнике / The Thorn Birds
Стальное сердце / Heart of Steel
Кеннеди / Kennedy
Кто полюбит моих детей? / Who Will Love My Children?
Ветры войны / The Winds of War
<center>Лучшая мужская роль
в драматическом телесериале
Джон Форсайт — «Династия» (за роль Блейка Кэррингтона)
Джеймс Бролин — «Отель» (за роль Питера МакДермотта)
Том Селлек — «Частный детектив Магнум» (за роль детектива Томаса Магнума)
Дэниел Дж. Траванти — «Блюз Хилл стрит» (за роль капитана Фрэнка Фурилло)
Роберт Вагнер — «Супруги Харт» (за роль Джонатана Харта)
<center>Лучшая женская роль в
в драматическом телесериале
Джейн Уайман — «Фэлкон Крест» (за роль Анжелы Чаннинг)
Джоан Коллинз — «Династия» (за роль Алексис Кэррингтон Колби)
Тайн Дейли — «Кегни и Лейси» (за роль детектива Мэри Бет Лейси)
Линда Эванс — «Династия» (за роль Кристл Кэррингтон)
Стефани Пауэрс — «Супруги Харт» (за роль Дженнифер Харт)
<center>Лучшая мужская роль в телесериале
(комедия или мюзикл)
Джон Риттер — «Трое — это компания» (за роль Джека Триппера)
Дэбни Коулмен — «Буффало Билл» (за роль «Буффало» Билла Биттингера)
Тед Денсон — «Чирс» (за роль Сэма Мэлоуна)
Роберт Гийом — «Бенсон» (англ.) (за роль Бенсона Дюбуа)
Боб Ньюхарт — «Ньюхарт» (за роль Дика Лоудона)
<center>Лучшая женская роль в телесериале
(комедия или мюзикл)
Джоанна Кэссиди — «Буффало Билл» (за роль Джо Джо Уайт)
Дебби Аллен — «Слава» (за Лидии Грант)
Мэдлин Кан — «О, Мэдлин» (англ.) (за роль Мэдлин Уэйн)
Шелли Лонг — «Чирс» (за роль Дайан Чемберс)
Изабель Санфорд — «Джефферсоны» (за роль Луизы Джефферсон)
<center>Лучшая мужская роль
в мини-сериале или телефильме
Ричард Чемберлен — «Поющие в терновнике» (за роль Ральфа де Брикассара)
Роберт Блейк — «Кровная вражда» (англ.) (за роль Джеймса Р. «Джимми» Хоффы)
Луис Госсетт мл. — «Садат» (англ.) (за роль Анвара ас-Садата)
Мартин Шин — «Кеннеди» (за роль Джона Ф. Кеннеди)
Питер Штраусс — «Стальное сердце» (за роль Эмори)
<center>Лучшая женская роль
в мини-сериале или телефильме
Энн-Маргрет — «Кто полюбит моих детей?» (за роль Люсиль Фрей)
Сьюзан Блэйкли — «Наступит ли когда-нибудь утро?» (за роль Фрэнсис Фармер)
Блэр Браун — «Кеннеди» (за роль Жаклин Кеннеди)
Джина Роулендс — «Ребёнок четверга» (англ.) (за роль Виктории Олден)
Рэйчел Уорд — «Поющие в терновнике» (за роль Мэгги Клири)
<center>Лучшая мужская роль второго плана
в мини-сериале, телесериале или телефильме
Ричард Кили — «Поющие в терновнике» (за роль Пэдди Клири)
Брайан Браун — «Поющие в терновнике» (за роль Люка О’Нилла)
Джон Хаусман — «Ветры войны» (за роль Аарона Ястроу)
Перри Кинг — «Горячее сердце» (за роль Янка)
Роб Лоу — «Ребёнок четверга» (за роль Сэма Олдена)
Ян-Майкл Винсент — «Ветры войны» (за роль Байрона Генри)
<center>Лучшая женская роль второго плана
в мини-сериале, телесериале или телефильме
Барбара Стэнвик — «Поющие в терновнике» (за роль Мэри Карсон)
Полли Холлидей — «Любовный подарок: Рождественская история» (за роль тётушки Минервы)
Анджела Лэнсбери — «Любовный подарок: Рождественская история»» (за роль Аманды Фенвик)
Пайпер Лори — «Поющие в терновнике» (за роль Анны Мюллер)
Джин Симмонс — «Поющие в терновнике» (за роль Фионы «Фи» Клири)
Виктория Теннант — «Ветры войны» (за роль Памелы Тадсбери)

Специальные награды

Награда  Лауреаты
<center>Премия Сесиля Б. Де Милля
(Награда за вклад в кинематограф)
Пол Ньюман <center>
<center>Мисс Золотой глобус 1984
(Символическая награда)
Анита Финч

См. также

  • «Оскар» 1984 (главная ежегодная национальная кинопремия США)
  •  BAFTA 1984 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)
  • «Сезар» 1984 (премия французской академии кинематографических искусств и техники)
  • «Сатурн» 1984 (премия Академии научной фантастики, фэнтези и фильмов ужасов)
  • «Золотая малина» 1984 (премия за сомнительные заслуги в области кинематографа)

Напишите отзыв о статье "Золотой глобус (премия, 1984)"

Примечания

  1. На сайте IMDb Том Кортни значится вторым лауреатом премии за лучшую мужскую роль в драматическом фильме «Костюмер» (совместно с Робертом Дювалем — «Нежное милосердие»), на официальном сайте премии «Золотой глобус» он записан только как номинант.
  2. На официальном сайте премии «Золотой глобус» Лоуренс Кэздан не значится номинантом на премию за лучший сценарий. Данные взяты с сайта IMDb.
  3. На официальном сайте премии «Золотой глобус» Мишель Легран и Мэрилин Бергман не значатся номинантами на премию за лучшую музыку. Данные взяты с сайта IMDb.

Ссылки

  • [www.goldenglobes.org/browse/year/1983 Лауреаты и номинанты на официальном сайте премии «Золотой глобус»] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000292/1984 Лауреаты и номинанты премии «Золотой глобус» на сайте IMDb] (англ.)


Отрывок, характеризующий Золотой глобус (премия, 1984)

– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.