Золотой глобус (премия, 1993)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

50-я церемония вручения наград премии «Золотой глобус»

24 января 1993 года


Лучший фильм (драма):
«Запах женщины»


Лучший фильм (комедия или мюзикл):
«Игрок»


Лучший драматический сериал:
«Северная сторона»


Лучший сериал (комедия или мюзикл):
«Розанна»


Лучший мини-сериал или фильм на ТВ:
«Синатра»


< 49-я Церемонии вручения 51-я >

50-я церемония вручения наград премии «Золотой глобус» за заслуги в области кинематографа и телевидения за 1992 год состоялась 24 января 1993 года в Beverly Hilton Hotel (Лос-Анджелес, Калифорния, США). Номинанты были объявлены 29 декабря 1992[1].

Лучшим драматическим фильмом была признана картина «Запах женщины», режиссёра Мартина Бреста, также получившая награды за лучшую мужскую роль в драме (Аль Пачино) и за лучший сценарий (Бо Голдман). Лучшим фильмом в категории «комедия или мюзикл» стала лента Роберта Олтмена — «Игрок», взявшая также приз за лучшую мужскую роль в комедии (Тим Роббинс). Актриса Джоан Плаурайт была удостона сразу двух наград за исполнение ролей второго плана: миссис Фишерв кинофильме «Колдовской апрель» и Ольги Аллилуевойв телефильме «Сталин».





Список лауреатов и номинантов

Количество наград/номинаций:

Победители выделены отдельным цветом.

Игровое кино

Категории Лауреаты и номинанты
Лучший фильм (драма)
Запах женщины / Scent of a Woman (Мартин Брест)
Жестокая игра / The Crying Game (Стефен Вулли)
Несколько хороших парней / A Few Good Men (Дэвид Браун)
Говардс Энд / Howards End (Исмаил Мерчант)
Непрощённый / Unforgiven (Клинт Иствуд)
<center>Лучший фильм (комедия или мюзикл) Игрок / The Player
Аладдин (м/ф) / Aladdin
Медовый месяц в Лас-Вегасе / Honeymoon in Vegas
Действуй, сестра / Sister Act
Колдовской апрель / Enchanted April
<center>Лучший режиссёр
Клинт Иствуд за фильм «Непрощённый»
Роберт Олтмен — «Игрок»
Джеймс Айвори — «Говардс Энд»
Роберт Редфорд — «Там, где течёт река»
Роб Райнер — «Несколько хороших парней»
<center>Лучшая мужская роль (драма)
Аль Пачино — «Запах женщины» (за роль подполковника Фрэнка Слэйда)
Том Круз — «Несколько хороших парней» (за роль лейтенанта Дэниела Кэффи)
Роберт Дауни мл. — «Чаплин» (за роль Чарльза Чаплина)
Джек Николсон — «Хоффа» (за роль Джеймса Р. «Джимми» Хоффы)
Дензел Вашингтон — «Малкольм Икс» (за роль Малкольма Икс)
<center>Лучшая женская роль (драма)
Эмма Томпсон — «Говардс Энд» (за роль Маргарет Шлегель)
Мэри Макдоннелл — «Рыба страсти» (за роль Мэй-Элис Калхейн)
Мишель Пфайффер — «Поле любви» (за роль Лурин Хэллетт)
Сьюзан Сарандон — «Масло Лоренцо» (за роль Микаэлы Одоне)
Шэрон Стоун — «Основной инстинкт» (за роль Кэтрин Трамелл)
<center>Лучшая мужская роль
(комедия или мюзикл)
Тим Роббинс — «Игрок» (за роль Гриффина Милла)
Николас Кейдж — «Медовый месяц в Лас-Вегасе» (за роль Джека Сингера)
Билли Кристал — «Мистер субботний вечер» (за роль Бадди Янга мл.)
Марчелло Мастроянни — «Второе дыхание» (за роль Джо Меледандри)
Тим Роббинс — «Боб Робертс» (за роль Роберта «Боба» Робертса мл.)
<center>Лучшая женская роль
(комедия или мюзикл)
Миранда Ричардсон — «Колдовской апрель» (за роль Роуз Арбутнот)
Джина Дэвис — «Их собственная лига» (за роль Дотти Хинсон)
Вупи Голдберг — «Действуй, сестра» (за роль Делорис Ван Картье / сестры Мэри Кларенс)
Ширли Маклейн — «Второе дыхание» (за роль Перл Берман)
Мерил Стрип — «Смерть ей к лицу» (за роль Мэдлин Эштон)
<center>Лучший актёр второго плана
Джин Хэкмен — «Непрощённый» (за роль «Маленького Билла» Даггетта)
Джек Николсон — «Несколько хороших парней» (за роль полковника Нейтана Р. Джессапа)
Крис О’Доннелл — «Запах женщины» (за роль Чарли Симмза)
Аль Пачино — «Американцы» (за роль Рикки Ромы)
Дэвид Пэймер — «Мистер субботний вечер» (за роль Стэна)
<center>Лучшая актриса второго плана
Джоан Плаурайт — «Колдовской апрель» (за роль миссис Фишер)
Джеральдина Чаплин — «Чаплин» (за роль Ханны Чаплин)
Джуди Дэвис — «Мужья и жёны» (за роль Салли)
Миранда Ричардсон — «Ущерб» (за роль Ингрид Флеминг)
Элфри Вудард — «Рыба страсти» (за роль Шантель)
<center>Лучший сценарий
Бо Голдман — «Запах женщины»
Рут Правер Джабвала — «Говардс Энд»
Дэвид Вебб Пиплз — «Непрощённый»
Аарон Соркин — «Несколько хороших парней»
Майкл Толкин — «Игрок»
<center>Лучшая музыка к фильму
Алан Менкен — «Аладдин»
Джон Барри — «Чаплин»
Рэнди Эдельман, Тревор Джонс — «Последний из могикан»
Джерри Голдсмит — «Основной инстинкт»
Вангелис — «1492: Завоевание рая»
<center>Лучшая песня A Whole New World — «Аладдин» — музыка: Алан Менкен, слова: Тим Райс
Beautiful Maria of My Soul — «Короли мамбо» — музыка: Роберт Крафт, слова: Арн Глимчер
Friend Like Me — «Аладдин» — музыка: Алан Менкен, слова: Ховард Эшман (посмертно)
Prince Ali — «Аладдин» — музыка: Алан Менкен, слова: Ховард Эшман (посмертно)
This Used to Be My Playground — «Их собственная лига» — музыка и слова: Мадонна и Шеп Петтибоун
<center>Лучший фильм на иностранном языке Индокитай / Indochine (Франция)
Все утра мира / Tous les matins du monde (Франция)
Урга — территория любви (Россия)
Как вода для шоколада / Como agua para chocolate (Мексика)
Штонк! / Schtonk! (Германия)

Телевизионные награды

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший телевизионный сериал
(драма)
Северная сторона / Northern Exposure
Беверли-Хиллз, 90210 / Beverly Hills, 90210
В тылу / Homefront
Я улечу / I'll Fly Away
Сёстры / Sisters
<center>Лучший телевизионный сериал
(комедия или мюзикл)
Розанна / Roseanne
Бруклинский мост / Brooklyn Bridge
Чирс / Cheers
Вечерняя тень / Evening Shade
Мёрфи Браун / Murphy Brown
<center>Лучший мини-сериал или телефильм Синатра / Sinatra
Гражданин Кон / Citizen Cohn
Драгоценности / Jewels
Мисс Роуз Уайт / Miss Rose White
Сталин / Stalin
<center>Лучший актёр
в драматическом телесериале
Сэм Уотерстон — «Я улечу» (за роль Форреста Бедфорда)
Скотт Бакула — «Квантовый скачок» (за роль доктора Сэма Бекетта)
Марк Хэрмон — «Обоснованные сомнения» (англ.) (за роль детектива Дики Кобба)
Роб Морроу — «Северная сторона» (за роль доктора Джоэля Флейшмана)
Джейсон Пристли — «Беверли-Хиллз, 90210» (за роль Брендона Уолша)
<center>Лучшая актриса в
в драматическом телесериале
Реджина Тейлор — «Я улечу» (за роль Лилли Харпер)
Мариэль Хемингуэй — «Гражданские войны» (англ.) (за роль Сидни Гилфорд)
Анджела Лэнсбери — «Она написала убийство» (за роль Джессики Флетчер)
Марли Мэтлин — «Обоснованные сомнения» (за роль Тэсс Кауфман)
Джанин Тернер — «Северная сторона» (за роль Мэгги О’Коннелл)
<center>Лучшая мужская роль в телесериале
(комедия или мюзикл)
Джон Гудмен — «Розанна» (за роль Дэна Коннера)
Тим Аллен — «Большой ремонт» (за роль Тима Тейлора)
Тед Денсон — «Чирс» (за роль Сэма Мэлоуна)
Крэйг Т. Нельсон — «Тренер» (за роль тренера Хайдена Фокса)
Эд О’Нилл — «Женаты… с детьми» (за роль Эла Банди)
Бёрт Рейнольдс — «Вечерняя тень» (за роль Вуда Ньютона)
Уилл Смит — «Принц из Беверли-Хиллз» (за роль Уильяма «Уилла» Смита)
<center>Лучшая женская роль в телесериале
(комедия или мюзикл)
Розанна Барр — «Розанна» (за роль Розанны Коннер)
Кёрсти Элли — «Чирс» (за роль Ребекки Хоув)
Кэндис Берген — «Мёрфи Браун» (за роль Мёрфи Браун)
Хелен Хант — «Без ума от тебя» (за роль Джейми Стемпл Бучман)
Кэти Сагал — «Женаты… с детьми» (за роль Пегги Банди)
<center>Лучший актёр
в мини-сериале или телефильме
Роберт Дюваль — «Сталин» (за роль Иосифа Сталина)
Энтони Эндрюс — «Драгоценности» (за роль Уильяма Уитфилда)
Филип Каснофф — «Синатра» (за роль Фрэнка Синатры)
Джон Войт — «Последний из племени» (англ.) (за роль профессора Алфреда Крёбера)
Джеймс Вудс — «Гражданин Кон» (за роль Роя Маркуса Кона)
<center>Лучшая актриса
в мини-сериале или телефильме
Лора Дерн — «Форсаж» (за роль Джанет Хардювель)
Дрю Бэрримор — «Без ума от оружия» (за роль Анита Минтир)
Кэтрин Хепбёрн — «Мужчина этажом выше» (за роль Виктории Браун)
Джессика Лэнг — «О, пионеры!» (англ.) (за роль Александры Бергсон)
Кира Седжвик — «Мисс Роуз Уайт» (за роль Рейзель Вайс / Роуз Уайт)
<center>Лучший актёр второго плана
в телесериале, мини-сериале или телефильме
Максимилиан Шелл — «Сталин» (за роль Владимира Ленина)
Джейсон Александер — «Сайнфелд» (за роль Джорджа Костанзы)
Джон Корбетт — «Северная сторона» (за роль Криса Стивенса)
Хьюм Кронин — «Прогулка по Бродвею» (за роль Бена)
Эрл Холлиман — «Дельта» (англ.) (за роль Дардена Тау)
Дин Стоквелл — «Квантовый скачок» (за роль адмирала Альберта Калавичи)
<center>Лучшая актриса второго плана
в телесериале, мини-сериале или телефильме
Джоан Плаурайт — «Сталин» (за роль Ольги Аллилуевой)
Олимпия Дукакис — «Синатра» (за роль Долли Синатры)
Лори Меткалф — «Розанна» (за роль Джеки Харрис)
Парк Оверолл — «Пустое гнездо» (за роль Лаверн Тодд)
Аманда Пламмер — «Мисс Роуз Уайт» (за роль Люсии Вайс)
Джина Роулендс — «Без ума от любви» (за роль Хоноры Свифт)

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Премия Сесиля Б. Де Милля
(Награда за вклад в кинематограф)
<center> Лорен Бэколл
<center>Специальная награда
(Special Achievement Award)
<center> Робин Уильямсза вокал в м/ф «Аладдин»
<center>Мисс Золотой глобус 1993
(Символическая награда)
Эрин Хэмилтон (англ.) — (дочь продюсера Джо Хэмилтона и актрисы Кэрол Бёрнетт)

См. также

  • «Оскар» 1993 (главная ежегодная национальная кинопремия США)
  •  BAFTA 1993 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)
  • «Сезар» 1993 (премия Французской академии искусств и технологий кинематографа)
  • «Сатурн» 1993 (премия Академии научной фантастики, фэнтези и фильмов ужасов)
  • «Золотая малина» 1993 (премия за сомнительные заслуги в области кинематографа)

Напишите отзыв о статье "Золотой глобус (премия, 1993)"

Примечания

  1. [web.archive.org/web/20061017170742/theenvelope.latimes.com/extras/lostmind/year/1992/1992gg.htm Past Winners Database. 50th Golden Globe Awards]

Ссылки

  • [www.hfpa.org/browse/?param=/year/1992 Список лауреатов и номинантов 50-й церемонии на официальном сайте Голливудской ассоциации иностранной прессы] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000292/1993 Лауреаты и номинанты 50-й церемонии на сайте IMDb] (англ.)
  • [www.imdb.com/title/tt1800744/ Организаторы и участники 50-й церемонии на сайте IMDb]

Отрывок, характеризующий Золотой глобус (премия, 1993)

– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.