Золотой глобус (премия, 2011)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

68-я церемония вручения наград премии «Золотой глобус»

16 января 2011


Лучший фильм (драма):
«Социальная сеть»


Лучший фильм (комедия или мюзикл):
«Детки в порядке»


Лучший драматический сериал:
«Подпольная империя»


Лучший сериал (комедия или мюзикл):
«Хор»


Лучший мини-сериал или фильм на ТВ:
«Карлос»

68-я церемония вручения наград премии «Золотой глобус» за заслуги в области кинематографа за 2010 год состоялась 16 января 2011 года в Беверли-Хиллз, Калифорния, США. 14 декабря 2010 года на пресс-конференции в отеле «Беверли-Хилтон» Джош Дюамель, Кэти Холмс и Блэр Андервуд объявили имена номинантов премии в 25 категориях[1].

Вёл церемонию британский комик Рики Джервейс[1].

В России церемонию транслировали телеканалы «Кино Плюс» и «HD Кино» производства телекомпании НТВ-Плюс.





Победители и номинанты

Здесь приведён полный список победителей и номинантов премии[2]. Победители выделены отдельным цветом.

Игровое кино

Категории Фотографии лауреатов Лауреаты и номинанты
Лучший фильм (драма) «Социальная сеть»
• «Боец»
• «Король говорит!»
• «Начало»
• «Чёрный лебедь»
Лучший фильм (комедия или мюзикл) «Детки в порядке»
• «Алиса в Стране чудес»
• «Бурлеск»
• «РЭД»
• «Турист»
Лучший режиссёр Дэвид Финчер — «Социальная сеть»
Даррен Аронофски — «Чёрный лебедь»
Кристофер Нолан — «Начало»
Дэвид О. Расселл — «Боец»
Том Хупер — «Король говорит!»
Лучшая мужская роль (драма) Колин Ферт — «Король говорит!»
Джесси Айзенберг — «Социальная сеть»
Райан Гослинг — «Валентинка»
Марк Уолберг — «Боец»
Джеймс Франко — «127 часов»
Лучшая женская роль (драма) Натали Портман — «Чёрный лебедь»
Хэлли Берри — «Фрэнки и Элис»
Николь Кидман — «Кроличья нора»
Дженнифер Лоуренс — «Зимняя кость»
Мишель Уильямс — «Валентинка»
Лучшая мужская роль (комедия или мюзикл) Пол Джиаматти — «По версии Барни»
Джонни Депп — «Алиса в Стране чудес»
Джонни Депп — «Турист»
Джейк Джилленхол — «Любовь и другие лекарства»
Кевин Спейси — «Казино Джек»
Лучшая женская роль (комедия или мюзикл) Аннет Бенинг — «Детки в порядке»
Анджелина Джоли — «Турист»
Джулианна Мур — «Детки в порядке»
Эмма Стоун — «Отличница лёгкого поведения»
Энн Хэтэуэй — «Любовь и другие лекарства»
Лучшая мужская роль второго плана Кристиан Бэйл — «Боец»
Майкл Дуглас — «Уолл-стрит: Деньги не спят»
Эндрю Гарфилд — «Социальная сеть»
Джеффри Раш — «Король говорит!»
Джереми Реннер — «Город воров»
Лучшая женская роль второго плана Мелисса Лео — «Боец»
Эми Адамс — «Боец»
Хелена Бонэм Картер — «Король говорит!»
Мила Кунис — «Чёрный лебедь»
Джеки Уивер — «Царство животных»
Лучший сценарий Аарон Соркин — «Социальная сеть»
Саймон Бофой, Дэнни Бойл — «127 часов»
Лиза Холоденко, Стюарт Блумберг — «Детки в порядке»
Кристофер Нолан — «Начало»
Дэвид Сайдлер — «Король говорит!»
Лучшая музыка к фильму Трент Резнор, Аттикус Росс — «Социальная сеть»
Александр Деспла — «Король говорит!»
А. Р. Рахман — «127 часов»
Ханс Циммер — «Начало»
Дэнни Эльфман — «Алиса в Стране чудес»
Лучшая песня «You Haven’t Seen the Last of Me» — «Бурлеск» (исполнитель Шер)
• «Bound to You» — «Бурлеск» (исполнитель Кристина Агилера)
• «There’s a Place for Us» — «Хроники Нарнии: Покоритель Зари» (исполнитель Кэрри Андервуд)
• «I See the Light» — «Рапунцель: Запутанная история» (исполнитель Мэнди Мур)
• «Coming Home» — «Я ухожу — не плачь» (исполнитель Гвинет Пэлтроу)
Лучший анимационный фильм «История игрушек: Большой побег»
• «Гадкий я»
• «Иллюзионист»
• «Как приручить дракона»
• «Рапунцель: Запутанная история»
Лучший фильм на иностранном языке «Месть» (режиссёр Сюзанна Бир, страна — Дания)
• «Бьютифул» (режиссёр Алехандро Иньярриту, страна — Мексика)
• «Концерт» (режиссёр Раду Михайляну, страна — Франция)
• «Край» (режиссёр Алексей Учитель, страна — Россия)
• «Я — это любовь» (режиссёр Лука Гуаданьино, страна — Италия)

Телевизионные фильмы и сериалы

Категории Фотографии лауреатов Лауреаты и номинанты
Лучший телевизионный сериал (драма) «Подпольная империя»
• «Безумцы»
• «Декстер»
• «Ходячие мертвецы»
• «Хорошая жена»
Лучший телевизионный сериал (комедия или мюзикл) «Хор»
• «Американская семейка»
• «Сестра Джеки»
• «Студия 30»
• «Теория большого взрыва»
• «Эта страшная буква «Р»»
Лучшая мужская роль в телевизионном сериале (драма) Стив Бушеми — «Подпольная империя»
Брайан Кренстон — «Во все тяжкие»
Хью Лори — «Доктор Хаус»
Майкл Холл — «Декстер»
Джон Хэмм — «Безумцы»
Лучшая женская роль в телевизионном сериале (драма) Кэти Сагал — «Дети Анархии»
Джулианна Маргулис — «Хорошая жена»
Элизабет Мосс — «Безумцы»
Пайпер Перабо — «Тайные операции»
Кира Седжвик — «Ищейка»
Лучшая мужская роль в телевизионном сериале (комедия или мюзикл) Джим Парсонс — «Теория большого взрыва»
Алек Болдуин — «Студия 30»
Томас Джейн — «Жеребец»
Стив Кэрелл — «Офис»
Мэтью Моррисон — «Хор»
Лучшая женская роль в телевизионном сериале (комедия или мюзикл) Лора Линни — «Эта страшная буква «Р»»
Тони Коллетт — «Такая разная Тара»
Лиа Мишель — «Хор»
Эди Фалко — «Сестра Джеки»
Тина Фей — «Студия 30»
Лучший мини-сериал или телефильм «Карлос»
• «Вы не знаете Джека»
• «Столпы Земли»
• «Тихий океан»
• «Тэмпл Грандин»
Лучшая мужская роль (мини-сериал или телефильм) Аль Пачино — «Вы не знаете Джека»
Деннис Куэйд — «Особые отношения»
Иэн Макшейн — «Столпы Земли»
Эдгар Рамирес — «Карлос»
Идрис Эльба — «Лютер»
Лучшая женская роль (мини-сериал или телефильм) Клэр Дейнс — «Тэмпл Грандин»
Ромола Гараи — «Эмма»
Джуди Денч — «Крэнфорд»
Дженнифер Лав Хьюит — «Список клиентов»
Хэйли Этвелл — «Столпы Земли»
Лучшая мужская роль второго плана (мини-сериал, телесериал или телефильм) Крис Колфер — «Хор»
Скотт Каан — «Гавайи 5-0»
Крис Нот — «Хорошая жена»
Эрик Стоунстрит — «Американская семейка»
Дэвид Стрэтэйрн — «Тэмпл Грандин»
Лучшая женская роль второго плана (мини-сериал, телесериал или телефильм) Джейн Линч — «Хор»
София Вергара — «Американская семейка»
Хоуп Дэвис — «Особые отношения»
Келли Макдональд — «Подпольная империя»
Джулия Стайлз — «Декстер»

Премия Сесиля Б. Де Милля

Специальная награда им. Сесиля Б. Де Милля была вручена американскому актёру, режиссёру и продюсеру Роберту Де Ниро[3].

Награда за вклад в кинематограф Фотография Актёр, режиссёр и продюсер
Премия Сесиля Б. Де Милля Роберт Де Ниро

Мисс/Мистер «Золотой глобус» 2011

Джиа Мантенья, дочь актёра Джо Мантеньи и его жены Арлин, была провозглашена «Мисс Золотой глобус 2011». Это звание традиционно присуждается дочери или сыну известного человека[4].

Символическая награда Изображение Имя
Мисс Золотой глобус 2011
Джиа Мантенья

См. также

Напишите отзыв о статье "Золотой глобус (премия, 2011)"

Примечания

  1. 1 2 [www.goldenglobes.org/blog/2010/12/josh-duhamel-katie-holmes-and-blair-underwood-to-announce-the-68th-annual-golden-globe%C2%AE-awards-nominations-on-tuesday-december-14th/ Josh Duhamel, Katie Holmes and Blair Underwood to announce the 68th Annual Golden Globe® Awards Nominations on Tuesday, December 14th] (англ.). goldenglobes.org. Проверено 15 декабря 2010. [www.webcitation.org/68xzoQHDB Архивировано из первоисточника 7 июля 2012].
  2. [www.goldenglobes.org/nominations/ The 68th Annual Golden Globe Awards NOMINATIONS & WINNERS] (англ.). goldenglobes.org. Проверено 17 января 2011. [www.webcitation.org/610Nlfs0B Архивировано из первоисточника 17 августа 2011].
  3. [www.goldenglobes.org/blog/2010/11/robert-de-niro-to-receive-cecil-b-demille-awardat-68th-annual-golden-globe%C2%AE-awardson-sunday-january-16-2011/ ROBERT DE NIRO TO RECEIVE CECIL B. DEMILLE AWARD AT 68TH ANNUAL GOLDEN GLOBE® AWARDS ON SUNDAY, JANUARY 16, 2011] (англ.). goldenglobes.org. Проверено 16 декабря 2010. [www.webcitation.org/68xzpc62d Архивировано из первоисточника 7 июля 2012].
  4. [www.goldenglobes.org/blog/2010/12/gia-mantegna-named-miss-golden-globe-2011-by-hollywood-foreign-press-association/ GIA MANTEGNA NAMED MISS GOLDEN GLOBE 2011 BY HOLLYWOOD FOREIGN PRESS ASSOCIATION] (англ.). goldenglobes.org. Проверено 15 декабря 2010. [www.webcitation.org/68xzqpo7e Архивировано из первоисточника 7 июля 2012].

Отрывок, характеризующий Золотой глобус (премия, 2011)

– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.