Золотой орёл (кинопремия, 2004)
Национальная премия «Золотой орёл» за 2003 год — кинопремия, присужденная в 2004 году Национальной Академией кинематографических искусств и наук России с целью поддержания отечественного кинематографа, сохранения культурной самобытности и основ национального кинопроизводства, поощрения и пропаганды лучших произведений российского и зарубежного киноискусства.
Торжественная церемония вручения Национальной премии в области кинематографии «Золотой орёл» за 2003 год прошла 31 января 2004 года в Первом павильоне «Мосфильма». Лауреаты премии «Золотой орёл» за 2003 год были определены накануне проведения торжественной Церемонии прямым тайным голосованием членов и членов-корреспондентов Академии.
Отбор номинантов
На соискание премии в 20 номинациях рассматривались[1]:
- Отечественные кинофильмы [комм 1], впервые показанные в России в период с 1 ноября 2002 года по 31 октября 2003 года.
- Отечественные сериалы и телефильмы, первый показ которых был завершен в период с 1 сентября 2002 года по 31 августа 2003 года.
- Зарубежные кинофильмы, выпущенные в прокат на территории Российской Федерации в период с 1 ноября 2002 года по 31 октября 2003 года.
Для отбора номинантов был сформирован экспертный совет который рассмотрел игровые фильмы, а также неигровые фильмы, сериалы и телесериал, и предоставил рекомендательные списки. По данным спискам путём тайного голосования членами Академии были проведен отбор номинантов. Пять фильмов были выбраны в номинации «Лучший фильм» и по три номинанта в во всех остальных номинациях.
Накануне торжественной церемонии был проведен второй этап тайного голосования для определения победителя в каждой из номинаций. Также, по решению Президиума Академии, вручены специальная премии.
Список номинантов и лауреатов
★ Победители выделены отдельным цветом.
Номинация | Лауреаты и номинанты | ||
---|---|---|---|
★ «Возвращение» продюсер: Дмитрий Лесневский; режиссёр: Андрей Звягинцев | |||
• «Бедный, бедный Павел» продюсер: Андрей Зерцалов; режиссёр: Виталий Мельников | |||
• «Коктебель» продюсер: Роман Борисевич; режиссёры: Борис Хлебников, Алексей Попогребский | |||
• «Магнитные бури» продюсер: Александр Потёмкин; режиссёр: Вадим Абдрашитов | |||
• «Прогулка» продюсер: Алексей Учитель; режиссёр: Алексей Учитель | |||
<center>
Лучший игровой телевизионный фильм |
★ «Идиот» режиссёр: Владимир Бортко | ||
• «Наследницы» режиссёр: Эльёр Ишмухамедов | |||
• «Театральный роман» режиссёры: Юрий Гольдин, Олег Бабицкий | |||
<center>Лучший игровой телевизионный сериал |
★ «Бригада» режиссёр: Алексей Сидоров | ||
• «Две судьбы» режиссёры: Валерий Усков, Владимир Краснопольский | |||
• «Русские в городе ангелов» режиссёр: Родион Нахапетов | |||
<center>Лучший неигровой фильм | ★ «Погибли за Францию» режиссёр: Сергей Зайцев | ||
• «Георгий Жженов. Русский крест» (фильм первый) режиссёр: Сергей Мирошниченко | |||
• «Горе уму или Эйзенштейн и Мейерхольд: двойной портрет в интерьере эпохи» режиссёр: Галина Евтушенко | |||
<center>Лучший анимационный фильм | ★ «Полтора кота» режиссёр: Андрей Хржановский | ||
• «Букашки» режиссёр: Михаил Алдашин | |||
• «Красные ворота Расёмон» режиссёр: Александр Татарский, Валентин Телегин | |||
<center>Лучшая режиссёрская работа | ★ Вадим Абдрашитов за фильм «Магнитные бури» | ||
• Виталий Мельников за фильм «Бедный, бедный Павел» | |||
• Андрей Звягинцев за фильм «Возвращение» | |||
<center>Лучший сценарий | ★ Анатолий Гребнев за фильм «Кино про кино» | ||
• Александр Миндадзе за фильм «Магнитные бури» | |||
• Дуня Смирнова за фильм «Прогулка» | |||
<center>Лучшая женская роль | ★ Ирина Пегова за роль Оли в фильме «Прогулка» | ||
• Рената Литвинова за роль Лары в фильме «Небо. Самолёт. Девушка» | |||
• Виктория Толстоганова за роль Марины в фильме «Магнитные бури» | |||
<center>Лучшая мужская роль | ★ Евгений Миронов за роль князя Мышкина в фильме «Идиот» | ||
• Сергей Безруков за роль Саши Белого в фильме «Бригада» | |||
• Виктор Сухоруков за роль Павла I в фильме «Бедный, бедный Павел» | |||
<center>Лучшая женская роль второго плана | ★ Инна Чурикова за роль Лизаветы Прокофьевны в фильме «Идиот» | ||
• Ольга Будина за роль Аглаи Епанчиной в фильме «Идиот» | |||
• Татьяна Лаврова за роль Татьяны Юрьевны в фильме «Кино про кино» | |||
<center>Лучшая мужская роль второго плана | ★ Олег Янковский за роль графа Петра Палена в фильме «Бедный, бедный Павел» | ||
• Владимир Ильин за роль Лебедева в фильме «Идиот» | |||
• Сергей Гармаш за роль урки в фильме «А поутру они проснулись» | |||
<center>Лучшая операторская работа | ★ Михаил Кричман за фильм «Возвращение» | ||
• Юрий Клименко, Павел Костомаров за фильм «Прогулка» | |||
• Александр Антипенко за фильм «Радости и печали маленького лорда» | |||
<center>Лучшая работа художника-постановщика | ★ Александр Загоскин за фильм «Бедный, бедный Павел» | ||
• Владимир Карташов за фильм «Кармен» | |||
• Владимир Ермаков за фильм «Магнитные бури» | |||
• Константин Загорский, Евгений Качанов за фильм «Радости и печали маленького лорда» | |||
<center>Лучшая работа художника по костюмам | ★ Лариса Конникова за фильм «Бедный, бедный Павел» | ||
• Марина Здорнова-Патеновская за фильм «Вторая невеста императора» | |||
• Ирина Зозуля за фильм «Старухи» | |||
• Светлана Титова за фильм «Шик» | |||
<center>Лучшая музыка к фильму | ★ Андрей Петров за музыку к фильму «Бедный, бедный Павел» | ||
• Алексей Рыбников за музыку к фильму «Жизнь одна» | |||
• Геннадий Гладков за музыку к фильму «Кармен» | |||
<center>Лучший монтаж фильма | ★ Лидия Миллиоти за фильм «Магнитные бури» | ||
• Владимир Могилевский за фильм «Возвращение» | |||
• Елена Андреева за фильм «Прогулка» | |||
<center>Лучшая работа звукорежиссёра | ★ Андрей Худяков за фильм «Возвращение» | ||
• Ася Зверева за фильм «Бедный, бедный Павел» | |||
• Евгений Поздняков за фильм «Магнитные бури» | |||
<center>Лучший зарубежный фильм в российском прокате | ★ «Пианист» (The Pianist) режиссёр: Роман Полански Польша Франция Германия Великобритания | ||
• «Гуд бай, Ленин!» (Good Bye Lenin!) режиссёр: Вольфганг Беккер | |||
• «Догвилль» (Dogville) режиссёр: Ларс фон Триер Дания Швеция Великобритания Франция Германия Нидерланды Норвегия Финляндия Италия |
Комменатрий
- ↑ Под «отечественным фильмом» понимается фильм, удовлетворяющий требованиям федерального закона от 22.08.1996 № 123-ФЗ «О государственной поддержке кинематографии Российской Федерации» и «Положению о национальном фильме» Министерства культуры Российской Федерации[1].
Напишите отзыв о статье "Золотой орёл (кинопремия, 2004)"
Примечания
Отрывок, характеризующий Золотой орёл (кинопремия, 2004)
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая: