Золотухин, Григорий Сергеевич

Григорий Сергеевич Золотухин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр хлебопродуктов СССР
3 декабря 1985 — 6 апреля 1987
Глава правительства:	Николай Иванович Рыжков
Предшественник:	должность воссоздана; Леонид Романович Корниец (1956—1958)
Преемник:	Александр Дмитриевич Будыка
Министр заготовок СССР
13 апреля 1973 — 3 декабря 1985
Глава правительства:	Алексей Николаевич Косыгин Николай Александрович Тихонов
Предшественник:	Зия Нуриевич Нуриев
Преемник:	должность упразднена
Первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС
12 января 1966 — 4 мая 1973
Предшественник:	Георгий Иванович Воробьёв
Преемник:	Сергей Фёдорович Медунов
Первый секретарь Тамбовского обкома КПСС, в 1963—1964 гг. — сельского обкома КПСС
октябрь 1955 — февраль 1966
Предшественник:	Алексей Дмитриевич Бондаренко
Преемник:	Василий Ильич Чёрный
Рождение:	с. Средние Апочки, Старооскольский уезд, Курская губерния
Место погребения:	Новодевичье кладбище
Дети:	Валерий
Партия:	ВКП(б) / КПСС
Образование:	Высшая партийная школа при ЦК ВКП(б) (1949)
Награды:

Григо́рий Серге́евич Золоту́хин (8 [21] ноября 1911, с. Средние Апочки, Курская губерния — 20 сентября 1988, Москва) — советский государственный и партийный деятель, министр заготовок (1973—85), министр хлебопродуктов СССР (1985—87).

Биография

Родился 21 ноября 1911 года в селе Средние Апочки (ныне — Горшеченского района Курской области) в крестьянской семье. В 1949 г. окончил Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б).

В 1937—38 гг. — исполняющий обязанности директора Чакинского сельскохозяйственного техникума.

В 1938—39 гг. — старший агроном МТС в Тамбовской области.

В 1939—40 гг. — секретарь Ржаксинского райкома ВЛКСМ Тамбовской области, заведующий отделом крестьянской молодёжи Тамбовского обкома ВЛКСМ.

В 1940—42 гг. — помощник первого секретаря Тамбовского обкома ВКП(б).

В 1942—44 гг. — первый секретарь Токаревского райкома партии Тамбовской области.

В 1944—46 гг. — секретарь Тамбовского обкома ВКП (б).

В 1946—49 гг. — слушатель Высшей партийной школы при ЦК ВКП (б).

В 1949—51 гг. — секретарь и заведующий сельскохозяйственным отделом Тамбовского обкома ВКП (б).

в 1951—55 гг. — второй секретарь Тамбовского обкома ВКП (б) — КПСС.

В 1955—66 гг. — первый секретарь Тамбовского обкома КПСС.

В 1966—73 гг. — первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС.

В 1973—85 гг. — Министр заготовок СССР.

В 1985—87 гг. — Министр хлебопродуктов СССР.

Депутат Совета Союза Верховного Совета СССР 5-11 созывов от Краснодарского края (11-й созыв). Член ВКП(б) с 1939 г. Член ЦК КПСС в 1966—88 гг. (кандидат в 1956—66 гг.).

С апреля 1987 г. — персональный пенсионер союзного значения.

Скончался 20 сентября 1988 года в г. Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Награды и звания

• Герой Социалистического Труда (1973). Награждён пятью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции.
• Почётный гражданин Тамбовской области. Звание присвоено посмертно постановлением Тамбовской областной думы от 19.07.2004 № 879 за большой вклад в восстановление хозяйства области в послевоенный период, высокие достижения области в социально-экономическом и культурном развитии.

Литература

• Совет Народных Комиссаров, Совет Министров, Кабинет Министров СССР 1923—1991: Энциклопедический справочник / Составитель С. Д. Гарнюк. — Кадровая политика 2002—2003.
• Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители 1923—1991: Историко-биографический справочник / Составитель В. И. Ивкин. — М.: РОССПЭН, 1999.
• Советская историческая энциклопедия: в 16 тт. — М., 1961—1976.

Ссылки

• [moscow-tombs.ru/1988/zolotuhin_gs.htm Надгробие на Новодевичьем кладбище]
•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15217 Золотухин Григорий Сергеевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Золотухин, Григорий Сергеевич

– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.