Золушка

«Зо́лушка» (фр. Cendrillon, нем. Aschenputtel, И. С. Тургенев перевёл название как «Замарашка») — западноевропейская сказка, наиболее известная по редакциям Шарля Перро, братьев Гримм и «Пентамерона». Это один из популярнейших «бродячих сюжетов», который имеет свыше тысячи воплощений в фольклоре разных народов мира.

Самая ранняя известная версия сказки обнаружена на египетских папирусах. Главная героиня сказки — девушка по имени Родопис, родившаяся в Греции. Она была похищена пиратами, которые привезли её в Египет, где и продали в рабство. Хозяин купил ей изящные кожаные позолоченные сандалии. Пока Родопис купалась в реке, сокол (этим соколом был бог Гор) украл её сандалию и унёс фараону. Сандалия была такой маленькой и изящной, что фараон тут же объявил общенациональный розыск. Когда он нашёл Родопис — Золушку — он тут же женился на ней.

Сюжет в редакции Шарля Перро (1697)

Король небольшой страны, вдовец с дочерью от первого брака, прелестной и доброй девушкой, женился на высокомерной и злой даме с двумя дочерьми, во всём похожими на мать. Отец «во всём слушался своей новой жены». Мачеха заставляет падчерицу жить на чердаке, спать на соломенной подстилке и выполнять самую тяжёлую и грязную работу. После работы девушка обычно отдыхает, сидя на ящике с золой возле камина, поэтому сёстры прозвали её Золушкой. Сводные сёстры Золушки купаются в роскоши, а она безропотно сносит их насмешки.

Принц Мирлифлор устраивает бал, на который приглашает всех знатных людей королевства с жёнами и дочерьми. Мачеха и сёстры Золушки тоже приглашены на бал; саму Золушку, в её грязных лохмотьях, никто во дворец не пустит. После отъезда мачехи и сестёр Золушка горько плачет. Её навещает крёстная мать, которая является феей. Добрая фея превращает тыкву, мышей, крысу и ящериц соответственно в карету, коней, кучера и слуг, лохмотья Золушки — в роскошное платье, и дарит ей красивые туфельки. Она предупреждает Золушку, что ровно в полночь карета превратится обратно в тыкву, платье — в лохмотья и т. д. Золушка едет на бал. Все восхищены её красотой и нарядом, принц знакомится и танцует с ней. Без четверти двенадцать Золушка «поскорее распрощалась со всеми и поспешила уйти». Дома она надевает старый передник и деревянные башмаки и слушает восхищённые рассказы вернувшихся сестёр о блиставшей на балу прекрасной незнакомке.

На следующий вечер ещё более нарядная Золушка опять едет на бал. Принц не отходил от неё и нашёптывал ей всякие любезности. Золушке было очень весело и она спохватилась, лишь когда часы стали бить полночь. Золушка убегает домой, но теряет туфельку.

Принц объявил по всему королевству, что он женится на девушке, которой придётся по ноге крохотная туфелька. К удивлению сестёр, Золушка свободно надевает туфельку. Сразу после примерки Золушка достаёт из кармана вторую такую же туфельку, а фея превращает её лохмотья в роскошное платье. Сёстры падают на колени и просят прощения у Золушки. Золушка прощает сестёр «от всего сердца».

Золушку везут во дворец к принцу и через несколько дней он женится на ней. Сестёр она взяла к себе во дворец и в тот же день выдала их замуж за двух придворных вельмож.

Сюжет в редакции братьев Гримм

У богача умирает жена. Перед смертью она наказывает дочери быть доброй.

и Господь тебе всегда поможет, а я буду глядеть на тебя с неба и всегда буду возле тебя.

Дочь каждый день ходит к матери на могилу и плачет, а наказ матери выполняет. Наступает зима, потом весна, и богач берёт в жёны другую. У мачехи две дочери — злые, но глупые. Они отбирают у дочери богача красивые платья и выгоняют её жить на кухне. Кроме того, девушка теперь с утра до вечера выполняет самую чёрную и тяжёлую работу, а спит в золе, поэтому её называют Золушкой. Сводные сёстры издеваются над Золушкой, например, высыпают горох и чечевицу в золу. Отец едет на ярмарку и спрашивает, что привезти дочери и падчерицам. Падчерицы просят дорогих платьев и драгоценных камней, а Золушка — ветку, которая на обратном пути первая зацепит его за шапку. Привезённую ветку орешника Золушка сажает на могиле матери и поливает слезами. Вырастает красивое дерево.

Золушка трижды в день приходила к дереву, плакала и молилась; и каждый раз прилетала на дерево белая птичка. И когда Золушка ей высказывала какое-нибудь желание, птичка сбрасывала ей то, о чём она просила.

Король устраивает трёхдневный пир, на который сзывает всех красивых девушек страны, чтобы его сын мог выбрать себе невесту. Сводные сёстры идут на пир, а Золушке мачеха заявляет, что нечаянно просыпала в золу миску чечевицы, и Золушка сможет пойти на бал, только если выберет её за два часа. Золушка зовёт:

Вы, голубки ручные, вы, горлинки, птички поднебесные, скорей ко мне летите, чечевицу выбрать помогите! Получше — в горшочек, похуже — в зобочек.

Они справляются с заданием меньше чем за час. Тогда мачеха «нечаянно» просыпает уже две миски чечевицы и сокращает срок до часа. Золушка вновь зовёт голубков и горлинок, и они справляются за полчаса. Мачеха заявляет, что Золушке нечего надеть, и танцевать она не умеет, и уезжает с дочерьми, так и не взяв Золушку. Та приходит к ореховому деревцу и просит:

Ты качнись, отряхнись, деревцо, ты одень меня в злато-серебро.

Дерево сбрасывает роскошную одежду. Золушка приходит на бал. Принц весь вечер танцует только с ней. Потом Золушка убегает от него и взбирается на голубятню. Принц рассказывает о случившемся королю.

Подумал старик: «А не Золушка ли это?» Велел принести топор и багор, чтобы разрушить голубятню, но в ней никого не оказалось.

На второй день Золушка вновь просит у деревца одежду (теми же словами), и повторяется всё то же, что и в первый день, только Золушка не убегает на голубятню, а взбирается на грушу.

На третий день Золушка опять просит у деревца одежду и танцует на балу с принцем, но когда убегает, то к намазанной смолой лестнице (хитрость принца) прилипает её туфелька из чистого золота. Принц приходит к отцу Золушки и говорит, что возьмёт в жёны только ту, на чью ногу придётся эта золотая туфелька.

Одна из сестёр отрезает палец, чтобы надеть туфельку. Принц забирает её с собой, но два белых голубка на ореховом дереве поют, что её башмачок весь в крови. Принц поворачивает коня назад. То же повторяется с другой сестрой, только она отрезает не палец ноги, а пятку. Только Золушке башмачок приходится впору. Принц узнаёт девушку и объявляет своей невестой. Когда принц с Золушкой проезжают мимо кладбища, голубки слетают с дерева и садятся на плечи Золушке — один на левое, другой на правое, и так и остаются сидеть.

А когда пришло время свадьбу справлять, явились и вероломные сестры — хотели к ней подольститься и разделить с ней её счастье. И когда свадебное шествие отправилось в церковь, старшая оказалась по правую руку от невесты, а младшая по левую; и выклевали голуби каждой из них по глазу. А потом, когда возвращались назад из церкви, шла старшая по левую руку, а младшая по правую; и выклевали голуби каждой из них ещё по глазу. Так были они наказаны за злобу свою и лукавство на всю свою жизнь слепотой.

Башмачки

В одной из самых древних версий сказки (Китай), героиня носит обувь, сотканную из золотых нитей, с подошвами из чистого золота. . В сказке братьев Гримм героиня сначала получает в подарок «туфельки, расшитые шелками и серебром», а в последний вечер – «туфли чистого золота». В бретонской сказке «Груша с золотыми грушами» упоминаются три пары туфелек: стальные, серебряные и золотые . В итальянской сказке Золушка обута в серебряные туфельки, а в венецианском варианте сказки – в алмазные. В датской сказке туфельки шелковые. В сказке писательницы Мари-Катрин д’Онуа они сделаны из красного бархата и вышиты жемчугом. Известный французский антрополог Поль Деларю, изучив версии «Золушки» в сказках разных народов, обнаружил следующие варианты:

• Просто башмачки, без уточнения: 24
• Сандалии: 1
• Стеклянные башмачки: 5
• Золотые башмачки: 1
• Хрустальные башмачки: 1

В сказке Перро Золушка обута в стеклянные башмачки. Однако начиная с XIX века материал, из которого были сделаны башмачки Золушки, стал предметом непрекращающихся споров, поскольку во французском языке слово «стекло» (verre) произносится так же, как название меха особой выделки “fr:vair” (шкурки сшивались, образуя чередование окраса спины и брюшка пушного зверька, обычно белки, см. Беличий мех (геральдика)). Первым на возможность подобной ошибки Перро указал Оноре де Бальзак:

В XV и XVI веках торговля мехами переживала эпоху своего расцвета. Добывать пушнину было тогда делом нелёгким: приходилось совершать длинные и опасные путешествия в северные страны; в силу этого меха ценились чрезвычайно дорого. В те времена, так же как и теперь, высокие цены только повышали спрос: ведь тщеславие не знает преград. Во Франции, а равным образом и в других странах ношение мехов было установленной королевским указом привилегией знати, и это объясняет, почему горностай так часто фигурирует на старинных гербах; некоторые редкостные меха, как, например, vair, который, вне всякого сомнения, есть не что иное, как королевский соболь, имели право носить одни только короли, герцоги и занимающие определённые должности вельможи. Различали vair, состоящий из мелких, и vair, состоящий из крупных шкурок; слово это уже лет сто как вышло из употребления и до такой степени забылось всеми, что даже в бесчисленных переизданиях «Сказок» Перро про знаменитую туфельку Золушки, которая первоначально была, по-видимому, из мелкого vair, в настоящее время говорится, что она хрустальная (verre).

В дальнейшем эта версия стала распространённой, однако далеко не все разделяли подобную точку зрения. Например, в произведении Анатоля Франса «Книга моего друга» (глава «Разговор о волшебных сказках») между героями происходит следующий диалог:

Лаура. Ведь неправильно говорят, что у Золушки были хрустальные башмачки. Невозможно представить себе башмачки, сделанные из того же материала, что и графин. Башмачки, подбитые беличьим мехом, более приемлемы, но все же не очень остроумно в такой обуви вывозить девушку на бал. В меховых башмачках ножки Золушки были бы похожи на мохнатые голубиные лапки. Надо быть без ума от танцев, чтобы плясать в меховых туфельках. Но все девушки таковы: будь у них свинцовые подмётки, все равно они станут плясать.

Раймонд. Кузина, я же предупреждал: опасайтесь здравого смысла. Золушка была обута не в меховые, а в хрустальные башмачки, прозрачные, как стекло Сен-Гобена, как воды родника, как горный хрусталь. Вы же знаете, что у неё были волшебные туфельки, а этим сказано все.

Указывалось также, что даже если в народном варианте сказки туфельки были не из стекла, то этот образ мог появиться в сказке не в результате ошибки (автора или издателей), поскольку Перро мог создать образ стеклянных туфелек вполне сознательно. Например, писатель Клод Метра указывал на символическое значение стекла:

Стекло выбрано вовсе не случайно. Здесь есть что-то подобное идее светоносной прозрачности, которая является противоположностью грязного лица в начале сказки. В то же время стекло создаётся огнём, это природное вещество, которое полностью преображается благодаря пеплу... и в какой-то мере, это стекло может быть символом того, что человеческое существо может, как сам Бог, создавать мир, который является одновременно миром света и прозрачности. В конце истории Золушка, невеста Пепла, становится невестой Солнца.

Французский писатель Эмиль Дешанель тоже предполагал, что образ стеклянных туфелек был создан автором не по ошибке, а для усиления «чудесности» сказки:

Пойти на бал, танцевать, обутой в стекло! Именно то, что это невозможно, особенно поражает воображение и кажется волшебным... И возможно, Перро пошёл на это сознательно.

Поль Деларю также был сторонником версии о стеклянных, а не меховых туфельках:

С символической точки зрения, в противоположность прозаическому подходу, стекло подходит идеально. Стекло является распространённым символом девственности. Оно хрупко, и его можно разбить лишь один раз.

Английские фольклористы Иона и Питер Опи рассуждали следующим образом:

Очень часто башмачки были сшиты из шелка или другой ткани, и когда Перро услышал сказку, вполне возможно, что в ней башмачки были сделаны из разноцветного меха (vair)… а не из стекла (verre). Однако его гениальность проявилась в том, что он увидел, насколько более впечатляющими могут быть стеклянные башмачки, то есть башмачки, которые не могут растягиваться, и можно видеть, насколько точно нога подходит к башмачку.

Психолог Бруно Беттельгейм придерживался сходной точки зрения:

Поскольку во французском языке слово vair (которое обозначает разноцветный мех) произносится также, как слово verre (стекло), то считалось, что Перро по ошибке перепутал мех и стекло, и в результате меховая туфелька превратилась в стеклянную... но несомненно стеклянная туфелька является сознательным вымыслом Перро.

Указывается также, что стеклянные туфельки носят героини сказок, предположительно созданных до появления книги Перро, причём в тех странах, где нет омонимов, из-за которых возможно перепутать мех и стекло. Например, в шотландской сказке, которая представляется более древней, чем версия Перро, волшебный чёрный ягнёнок дарит девушке стеклянные туфельки. В ирландских сказках также упоминаются стеклянные туфельки.

Окситанская сказка о Золушке заканчивается словами:

• Cric-crac ! Mon conte es acabat / Aviái un esclopon de veire / Se l'aviái pas trincat / Ara lo vos fariái véser
• Крик-крак! Моя сказка кончилась. У меня был стеклянный башмачок. Если бы я его не разбила, я бы показала его вам.

Как аргумент против варианта «vair» указывается также, что не существует ни одного варианта сказки о Золушке, где бы упоминались башмачки из меха.

Адаптации и экранизации

По мотивам французской сказки были выпущен многочисленные игровые и мультипликационные фильмы, как прямые адаптации, так и полные переосмысления использующие отдельные элементы сюжета.

В 1817 году итальянский композитор Джоаккино Россини написал одноимённую пьесу по французской версии сказки, а в 1899 году состоялась премьера другой версии оперы французского композитора Жюля Массне.

В 1945 году состоялась премьера балета Сергея Прокофьева на либретто Николая Волкова.

В 1946 году Евгений Шварц по мотивам французской версии сюжета написал пьесу.

В 1947 году вышел фильм «Золушка» Надежды Кошеверовой и Михаила Шапиро по сценарию Е. Шварца.

В 2000 году в Великобритании вышел фильм «Золушка», режиссёра Бибэн Кедрон, где Золушку сыграла Марселла Планкетт. Фильм основан на оригинальной классической сказке про Золушку, однако место действие перенесено в современный мир, полный современной модной одеждой и новыми технологиями. Аналогичная модернизация сюжета в российском фильме «Золушка 4×4. Всё начинается с желаний» (2008).

Что касается версии братьев Гримм, то в Германии классической считается экранизация «Три орешка для Золушки». Также был выпущен одноимённый комикс, адаптирующий историю на современный мотив, в рамках серии переосмысленных сказок Grimm Fairy Tales.

Сюжет сказки используется в художественном музыкальном фильме «Чем дальше в лес» режиссёра Роба Маршалла производства «Walt Disney Pictures».

В 2015 году вышел фильм "Золушка" американский романтический фэнтезийный художественный фильм производства студии «Walt Disney Pictures» режиссёра Кеннета Брана, снятый по сценарию Криса Вайца с Лили Джеймс, Ричардом Мэдденом, Кейт Бланшетт и Хеленой Бонэм Картер в главных ролях.

В 2016 году, в Вене, под патронажем и управлением дирижёра Зубина Меты состоится европейская премьера одноимённой оперы ("Золушка") юного английского композитора Альмы Дойчер.

Литература

• Золушка // Пропп В. Я. Русская сказка. Л.: ЛГУ, 1984. Гл. III. Волшебные сказки. С.231-232.
• Cox Marian Roalfe. [www.surlalunefairytales.com/cinderella/marianroalfecox/index.html Cinderella. Three Hundred and Forty-five variants of Cinderella, Catskin, and Cap O' Rushes…] L., 1893.
• Rooth A. B. The Cinderella Cycle. Lund, 1951.
• [traditions.cultural-china.com/en/211Traditions8980.html Cultural china, Yeh-Shen, a Cinderella Story].
• (Гримм/Полевой) [ru.wikisource.org/wiki/Замарашка_(Гримм/Полевой) Замарашка].
• Dentu, E. [fr.wikisource.org/wiki/Les_Contes_de_ma_m%C3%A8re_l%E2%80%99Oye_avant_Perrault/Cendrillon_ou_la_Petite_Pantoufle_de_verre Les Contes de ma mère l’Oye avant Perrault/Cendrillon ou la Petite Pantoufle de verre].
• Singh, V. Cinderella's slippers: the dichotomy of fur and glass – and – Performance art and the re-odorization of modern consciousness. — 2008.
• Delarue, P. À propos de la pantoufle de Cendrillon, Bulletin de la Société française de mythologie, n° 5, janvier-mars 1951, p. 24.
• Оноре де Бальзак. Об Екатерине Медичи.
• Deschanel, E. [books.google.fr/books?id=84g4AQAAIAAJ&pg=PA292&dq=cendrillon+vair+verre&hl=en&sa=X&ei=3AayVKewDMKYNsLFgGA&ved=0CC4Q6AEwAjhG#v=onepage&q=cendrillon%20vair%20verre&f=false Le romantisme des classiques, Volume 4]. — Nabu Press, 2010. — 348 с. — ISBN 978-1144111265.
• Dundes, A. [books.google.fr/books?id=xyAhwKVXljoC&pg=PA110&source=gbs_toc_r&cad=3#v=onepage&q&f=false Cinderella: A Casebook]. — University of Wisconsin Press, 2010. — 328 с. — ISBN 978-0299118648.
• Mouly, C. Mon sabot de verre, Contes et légendes des pays d'oc. — Toulouse: éditions de Raffût, 2008. — ISBN 978-2953079623.
• Bortoluzzi, M. [www.clio.org/IMG/pdf/MicheleBotoluzziPerraultSurLesTracesDeMaMereLOye.pdf#page=39 Perraul sur les traces de Ma Mère l'Oye]. — 1977.

Ссылки

В Викитеке есть полный текст сказки «Золушка»

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Золушка

Отрывок, характеризующий Золушка

Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.