Зонин, Александр Ильич

Зонин Александр Ильич
Имя при рождении:	Бриль Лейзер Израилевич
Дата рождения:	15 (27) сентября 1901(1901-09-27)
Место рождения:	Елизаветград, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти:	21 февраля 1962(1962-02-21) (60 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Род деятельности:	прозаик, литературный критик
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	маринистика
Язык произведений:	русский
Награды:

Александр Ильич Зонин (до 1919 года — Элиазар (Лейзер) Израилевич Бриль; 27 сентября 1901, Елисаветград — 21 февраля 1962, Москва) — русский советский писатель-маринист и литературный критик.

Биография

Родился в Елисаветграде в еврейской семье. Окончил коммерческое училище там же. До 1917 года состоял в партии эсеров, децист. Член ВКП(б) в 1919—1935 годах (исключён). В годы гражданской войны комиссар полка, редактор армейской газеты и начполитпросвет 16-й армии. Был тяжело ранен под Новгородом-Северским. За участие в подавлении Кронштадтского мятежа награждён орденом Красного Знамени (1921).

Работал начальником отдела печати ПУР (политуправления) Реввоенсовета Республики, ответственным редактором журнала «Политработник» (впоследствии «Коммунист Вооружённых Сил») и республиканской газеты «Туркестанская правда» в Ташкенте (1922—1923), с 1923 года заведующим военным отделом журнала «Молодая гвардия», заместителем редактора журнала «Октябрь», заведующим отделом печати Ленинградского горкома партии, редактором журнала «Звезда» (1927). Был членом групп «Октябрь» и «На посту» («На литпосту», 1923), РАППа, затем «Литфронта» и ЛОКАФа (Литературное Объединение Красной армии и флота, 1930). В 1929 году окончил литературное отделение Института красной профессуры, был заместителем директора института, в 1929—1930 годах также заведовал литературной кафедрой и руководил секцией литературно-публицистических жанров Государственного института журналистики, затем до 1934 года на партработе на Дальнем Востоке (куда был выслан «за оппозицию руководству литературным движением в стране»). Лечился от психического заболевания, получил инвалидность. В конце 1930-х годов переехал с сыном в Ленинград. Служил на крейсере «Красный Кавказ».

Участник советско-финляндской войны (1939—1940) и Великой Отечественной войны. Получил чин капитана 3-го ранга. В 1942 году принял участие в походе подводной лодки «Л-3» Кронштадт — южная часть Балтийского моря — Кронштадт под командованием П. Д. Грищенко (описано в изданных посмертно походных дневниках писателя, 1975). За этот поход был награждён вторым орденом Красного Знамени. До 1943 года состоял в оперативной группе писателей при Политуправлении Балтфлота, затем при Политуправлении Северного флота, был военным корреспондентом газеты «Красный флот». Награждён орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды, медалями.

С 1923 года занимался литературной критикой, в 1930 году дебютировал художественной прозой. Автор романов «Жизнь адмирала Нахимова», «На верном курсе» и «Морское братство», документальных повестей о военно-морском флоте «Капитан Дианы» о мореплавателе В. М. Головнине, «Весна началась в марте», сборников рассказов на военно-историческую и историко-биографическую темы, жизнеописаний адмиралов С. О. Макарова, П. С. Нахимова, Ф. Ф. Ушакова, капитана П. Д. Грищенко.

Арестован 16 апреля 1949 года по обвинениям в троцкизме, космополитизме и контрреволюционной пропаганде, 4 февраля 1950 года осуждён на 10 лет ИТЛ (срок отбывал в Джезказгане, освобождён в 1955 году). По решению Центральной Комиссии по пересмотру дел на лиц, осуждённых за контрреволюционные преступления от 25—26 апреля 1955 года, уголовное дело в отношении Зонина А. И. прекращено за недостаточностью предъявленного обвинения. Урна с его прахом была захоронена в водах Баренцева моря 31 мая 1962 года.

Книги

• У истоков пролетарской литературы. — Л., Прибой, 1927.
• За пролетарский реализм. — Л., Прибой, 1928.
• Образы и действительность: Сборник статей. — М., Московский рабочий, 1930.
• Капитан «Дианы»: Историческая повесть. — М.—Л., 1939
• Адмирал Нахимов. — М.—Л., 1940.
• Воспитание моряка: Первая книга о жизни адмирала С. О. Макарова. — М., Военмориздат, 1942.
• Поход подводной лодки под командованием капитана 2-го ранга Грищенко. — Л., 1942.
• Две тысячи миль под водой. — М.—Л., Военмориздат, 1944.
• Фёдор Фёдорович Ушаков. — М., Молодая гвардия, 1944.
• Адмирал Нахимов. — М.—Л., 1944.
• Морское братство: Роман. — М.—Л., 1945 (ряд переизданий).
• Капитан «Дианы». — М., 1946.
• Гвардейский эскадронный миноносец «Гремящий». — М., 1947.
• Жизнь продолжается. — М., 1947.
• Свет на борту: Повесть. — Л., 1948 и М., 1949.
• Жизнь адмирала Нахимова; Роман. — Л., Советский писатель,1956.
• На верном курсе. — М., 1960 и 1962.
• Морское братство: Повести. — М., 1963.
• Просоленные годы: Дневники и рассказы. — М., 1967.
• Морское братство: Повести, дневник. — М., 1975.

Семья

• Уже после того, как первый брак распался, жена была репрессирована.
  • дочь — Ленина Александровна Зонина (1922, Ташкент — 1985, Москва), литературовед и переводчик французской прозы
  • сын — писатель Сергей Александрович Зонин (род. 1929), капитан второго ранга, автор книг о военно-морском флоте
• Вторая жена (с 1942 года) — писатель Вера Казимировна Кетлинская
  • сын — Сергей Александрович Кетлинский (род. 1940), доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент РАМН (сын Е. А. Кибрика, усыновлён А. И. Зониным)
  • сын — педагог, кандидат химических наук Владимир Александрович Кетлинский (первоначальная фамилия Зонин, род. 1944).

Награды

• орден Красного Знамени (1921) — за участие в подавлении Кронштадтского мятежа
• орден Красной Звезды (22.9.1942) — за поход на ПЛ Л-3
• орден Отечественной войны II степени (23.7.1944) — за участие в атаке торпедных катеров на вражеский конвой и потоплении 7 судов противника

Отрывок, характеризующий Зонин, Александр Ильич

– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.