Зорн, Джон

Джон Зорн
Основная информация
Полное имя	John Zorn
Дата рождения	2 сентября 1953(1953-09-02) (70 лет)
Место рождения	Нью-Йорк, США
Страна	США США
Профессии	композитор саксофонист
Жанры	джаз авангард клезмер метал грайндкор камерная музыка
Псевдонимы	Dekoboko Hajime
Коллективы	Naked City Painkiller Masada Prelapse
Сотрудничество	Фред Фрит Ямацука Ай Майк Паттон Милфорд Грейвс Сьюзи Ибарра Вадада Лео Смит Арто Линдсей Юджин Чедберн Blind Idiot God Praxis Гэри Лукас Kronos Quartet Лесли Далаба
Лейблы	Tzadik Avant Recordings
[tzadik.com com]

Джон Зорн (англ. John Zorn; р. 2 сентября 1953, Нью-Йорк) — американский композитор-авангардист, саксофонист, музыкальный продюсер, основатель лейбла Tzadik и движения еврейской авангардной музыки «Радикальная еврейская культура». Один из лидеров современного музыкального авангарда.

Творчество Зорна отличает жанровое разнообразие: в его арсенале работы в джазовой стилистике, сочинения академической авангардной музыки, сочетания хардкора, клезмерской музыки и свинга, сладжа и нойза, электро-акустические эксперименты, неидиоматическая импровизация.

Биография

Джон Зорн родился в Нью-Йорке в семье парикмахера и преподавательницы, рос в Куинсе. В детстве он получал уроки фортепиано, в 10 лет освоил гитару и флейту, а в 14 лет открыл для себя классическую музыку и начал сочинять. Благодаря разнообразию музыкальных вкусов отца, матери и старшего брата композитора он с самого детства слышал множество музыкальных произведений различных стилей; более того, по некоторым сведениям, Зорн в молодости играл на басу в сёрф-роковой группе и находился под влиянием The Doors.

В 1971—1973 гг. Зорн учился в Webster College (Сент-Луис, Миссури), где открыл для себя авангардный джаз; особенно сильно повлияло на него творчество Энтони Брэкстона. Он начал играть на саксофоне, бросил колледж и переселился на Манхэттен, где быстро влился в авангардно-джазовую тусовку. К этому времени относится сочинение импровизационных пьес, в которых свобода музыканта ограничивалась неким предварительно заданным набором правил (Lacrosse, Hockey, Archery, Pool). Это «полуподпольное» существование продолжалось примерно до начала 80-х годов, когда был подписан контракт с лейблом Elektra/Nonesuch.

В конце 1980-х — середине 1990-х годов Зорн часто посещает Японию, сотрудничает с радикальными японскими музыкантами, наиболее известен среди которых Ямацука Ай, пишет музыку к порнографическим фильмам и мультипликационным сериалам японских режиссёров. К этому времени относится существование проекта Naked City.

В 1993 году создан проект «Masada».

В 2006 году Зорн стал лауреатом премии фонда МакАртуров.

Проекты Джона Зорна

Naked City

Naked City — первый проект Зорна, получивший широкую известность на джазовой сцене. В рамках этого проекта в основном исполнялись произведения джазовых и классических композиторов, а также «хардкорные миниатюры», созданные под влиянием грайндкора. Кроме того, проводились эксперименты по сочетанию эмбиента и метала.

Painkiller

В 1991 года вместе с басистом Биллом Ласвеллом и лучшим барабанщиком грайндкора Миком Харрисом Зорн создал ансамбль Painkiller, объединивший радикальный грайндкор с авант-джазом и авант-роком с использованием элементов даба и эмбиента. В 2006 году состоялись концерты в Москве и Санкт-Петербурге.

Masada

С созданием в 1994 году группы Masada к Зорну пришла широкая известность в джазовых кругах. Музыка этого коллектива представляет собой сочетание фри-джаза и клезмера. Зорном был написан так называемый «Masada Songbook» — сборник из около 200 клезмерских мелодий, послуживших основой для импровизаций Masada. Классический состав Masada был основан на составе легендарного квартета Орнетта Коулмана. В 2004 году коллектив Electric Masada выступил в Москве.

Музыка к кинофильмам

Зорн написал музыку к множеству кинофильмов. Новаторский талант Зорна проявился и в причудливом объединении традиций еврейской и японской музыки с самыми радикальными современными экспериментами.

Академическая музыка

Зорн написал множество произведений для камерных оркестров, в основном в жанре минимализма.

Большое внимание в творчестве Зорна уделено музыке для реальных (Filmworks VII) или воображаемых (Cat O’Nine Tails, For Your Eyes Only, Carny) мультфильмов. Эта грань творчества композитора связана с его интересом к музыке Карла Сталлинга — человека, сформировавшего каноны мультипликационной музыки с её иллюстративностью, неожиданными сменами ритма и темы и заимствованием музыкальных тем из современной массовой культуры.

Зорн:

Когда я учился в колледже Сент-Луиса, я работал над диссертацией о музыке Карла Сталлинга, который писал для киностудии Warner Bros. Этот человек — действительно гений. Когда вы слушаете его музыку, абстрагируясь от мультфильмов, она изумительна. Это были 1940-е годы, период расцвета Warner Bros. Я думаю, что они совершили невероятный прыжок в технологиях кино.

Экспериментальная музыка

Музыкальные эксперименты Зорна посвящены в основном построению импровизационных систем и «игре в музыку». Наиболее известным примером такого рода проектов является проект «Cobra», посвящённый управляемой импровизации. При исполнении дирижёр (обычно сам Зорн) показывает музыкантам, в какую сторону необходимо развивать импровизацию, с помощью специальных карточек.

Moonchild

Последним на данный момент проектом Зорна является Moonchild Trio (неофициальное название по названию первого альбома), музыка которого посвящена исследованию тёмной стороны человеческого сознания и базируется на творчестве таких мастеров, как Антонен Арто, Алистер Кроули и Эдгард Варез.

Состав

• Джон Зорн — дирижёр
• Майк Паттон — голос
• Тревор Данн — бас
• Джой Бэрон — ударные

Tzadik

Джон Зорн — исполнительный продюсер рекорд-лейбла «Цадик» (Tzadik), основанного в 1995 году. Лейбл предоставляет площадку для самовыражения молодым еврейским и авангардным музыкантам. Музыкант получает возможность издать свой альбом, если его музыка заинтересует Зорна. Кроме того, лейбл осуществляет выпуск и издание альбомов самого Зорна.

Книги

Редактор

• Zorn. J. (ed.) (2000) Arcana: Musicians on Music, Hips Road: New York (ISBN 1-887123-27-X)
• Zorn. J. (ed.) (2007) Arcana II: Musicians on Music, Hips Road: New York (ISBN 0-9788337-6-7)
• Zorn. J. (ed.) (2008) Arcana III: Musicians on Music, Hips Road: New York (ISBN 0-9788337-7-5)
• Zorn. J. (ed.) (2009) Arcana IV: Musicians on Music, Hips Road: New York (ISBN 0-9788337-8-3)
• Zorn. J. (ed.) (2010) Arcana V: Musicians on Music, Magic & Mysticism, Hips Road: New York (ISBN 0-9788337-9-1)

Ссылки

• [russiandenver.50megs.com/dzhon_zorin.html Музыка радикальной еврейской культуры Джона Зорна] Михаэля Дорфмана
• [www.tzadik.com Рекорд-лейбл «Цадик»]
• [www.wnur.org/jazz/artists/zorn.john/discog.html Неполная дискография Зорна]
• [artofthestates.org/cgi-bin/composer.pl?comp=60 Art of the States: John Zorn]
• [www.scottmaykrantz.com/zorn01.html Биография и дискография Джона Зорна Скотта Мейкранца]
• [www.chewbakka.com/sound/john_zorn/ Джон ЗОРН: монолог музыканта]
• [members.tripod.com/~JFGraves/zorn-index.html неофициальный сайт Джона Зорна]
• [jazzforum.ru/viewtopic.php?t=21 обсуждение творчества Джона Зорна на Джазовом форуме]
• [www.ogoniok.com/4945/29/ Вечный Зорн]
• [www.zvuki.ru/R/P/11336/ Досье Знак Зорна]
• [rock.samaratoday.ru/articles/z01-05.asp Идентификация Зорна]
• [www.jazz.ru/mag/350/interview.htm Джон Зорн и его Tzadik]
• [old.radiorus.ru/issue.html?iid=458099&rid=320 Бесконечное приближение: Импровизация 61]
• [www.cultandart.ru/music/42999-john_zorn__igrajuwij_kompozitor JOHN ZORN — «Играющий Композитор»]
• [art.specialradio.ru/?id=240 Джаз и стареющая цивилизация. Часть 3: Мультипликация Дж. Зорна]
• [www.cobussen.com/navbar/index.html Деконструкция в музыке] Марселя Кобуссена — интерактивная диссертация о музыкальном деконструктивизме Джона Зорна и др.

Отрывок, характеризующий Зорн, Джон

– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!