Зриньи, Илона

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Илона Зриньи, Елена Зринская (венг. Zrínyi Ilona, хорв. Jelena Zrinska; 1643, Озаль, Хорватия — 18 февраля 1703, Никомедия, Османская империя) — национальная героиня Венгрии и Хорватии. Дочь Петра IV Зринского. Графиня Зринская — жена трансильванского князя Ференца I Ракоци (в первом браке). Жена трансильванского князя Имре Тёкёли (Имре Текея) (во втором браке). Мать трансильванского князя Ференца II Ракоци.





Биография

Наследница двух знатнейших родов Хорватии, Франкопанов и Зринских, Елена (Илона) была дочерью Петра Зринского и Катарины Зринской, урождённой Франкопан.

В 1666 г. Елена вышла замуж за трансильванского князя Ференца I Ракоци. У них родились сын Дьердь (умерший в детстве), дочь Юлиана и сын Ференц II, которому суждена была великая будущность…

Пётр Зринский (Зриньи) и Фран Крсто Франкопан (брат Катарины Зринской) возглавили заговор против тирании австрийских Габсбургов (Ференц I и Елена также участвовали в конспирации). в 1671 году заговор был разоблачен. Зринский и Франкопан были арестованы сразу после неудачной попытки поднять восстание — и казнены. Мать Илоны Катарина, потерявшая и мужа и брата, от горя лишилась рассудка и через два года умерла в монастыре.

Вместе со вторым мужем Имре Тёкёли Зринская руководила венгерским освободительным движением 1685—88 годов. Прославилась трёхлетней (1685—1688) обороной Мукачевского замка от габсбургских австрийских войск: когда в ноябре 1685 года австрийский генерал Зигберт Гайстер захватил Ужгородский замок и подступил к Мукачевскому, — Елена лично возглавила его гарнизон (2500 бойцов).

В годы давние Илона Зрини стяг свободы подымала тут!
 — писал впоследствии венгерский поэт Шандор Петёфи. 10 марта 1686 году к замку подошли свежие австрийские силы, во главе с генералом Энеем Капрара[1]. Семь месяцев замок находился в осаде, но гарнизон мужественно отбивал все атаки противника. Княгиня поднимала боевой дух воинов, часто появляясь на бастионах вместе с десятилетним сыном Ференцем. Польский король Ян Собесский назвал Илону
Величайшей женщиной Европы.

В конце 1686 года австрийцы отступили, однако в 1687 году начали новую осаду. 17 января 1688 года, обманутая подложным письмом своего мужа (которое сфабриковал управляющий княжескими имениями), Елена Зринская подписала акт о капитуляции. Одним из пунктов которого был полный отказ Илоны Зриньи от прав на детей[1].

Остаток жизни Зринская и Тёкёли провели в изгнании, в Турции. Через полгода после смерти Елены (1703) её сын — Ференц II Ракоци — поднял очередное антигабсбургское восстание.

Память

В 1906 году Елена Зринская была перезахоронена рядом с сыном Ференцем Ракоци в кафедральном соборе Св. Елизаветы в тогда венгерском, а ныне словацком городе Кошице.

В начале XXI века в Мукачевском замке был поставлен памятник Илоне Зриньи и Ференцу Ракоци (скульптор Петр Матл).

Напишите отзыв о статье "Зриньи, Илона"

Примечания

  1. 1 2 Филиппов А. История Мукачевского замка. — Ужгород, 2010. — ISBN 978-617-7060-07-8.

Литература

  • Clayton, Ellen Creathorne/Needham, Female Warriors: Memorials of Female Valour and Heroism, from the Mythological Ages to the Present Era, 2 vols (London: Tinsley, 1879), I, 218—220.
  • Ogden Alan. The Discontented: Betrayal, Love and War in Habsburg Hungary. — Orchid Press, 2005.
  • Köpeczi Béla, R. Várkonyi Ágnes. II. Rákóczi Ferenc. 3. javított kiadás Bp., 2004. Osiris Kiadó. — ISBN 963-389-508-1.
  • Gyöngyösi István. Thököly Imre és Zrínyi Ilona házassága + Palinódia (Kesergõ nimfa) (Balassi Kiadó Kft., 2000).
  • Szentmihályiné Szabó Mária: Zrínyi Ilona (Kriterion Könyvkiadó, 1994).
  • Passuth László. Sasnak körme között (Athenaeum 2000 Kiadó).
  • Поп И. И., Поп И. И. В горах и долинах Закарпатья. — М.: Искусство, 1971.

Отрывок, характеризующий Зриньи, Илона

– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.