Зритель общественной жизни, литературы и спорта
«Зритель общественной жизни, литературы и спорта» — еженедельный иллюстрированный журнал. Выходил в Москве, под редакцией С. П. Колошина, с 16 декабря 1861 по 1863 год.
По своей политической программе и симпатиям «Зритель общественной жизни, литературы и спорта» примыкал к аксаковской еженедельной газете «День».
Сам И. С. Аксаков был весьма невысокого мнения об этом журнале[1]:
Это был консервативный орган, открыто поддерживавший репрессивную политику правительства по отношению к революционно-демократической прессе и польским повстанцам.— И. С. Аксаков
Среди сотрудников журнала был Г. И. Успенский, произведения которого впервые появились в 1862 году на страницах журнала (рассказы и очерки «Идиллия. Отцы и дети», «Под праздник и в праздник», «Народное гулянье во Всесвятском», «Гость», «На бегу», «Летний Сергий у Троицы»).[2], Б. Н. Алмазов и др.
Издание журнала «Зритель общественной жизни, литературы и спорта» прекратилось через полтора года за недостатком средств.
Напишите отзыв о статье "Зритель общественной жизни, литературы и спорта"
Примечания
Ссылки
- Зритель общественной жизни литературы и спорта // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [feb-web.ru/feb/periodic/pp0-abc/pp1/pp1-4151.htm Зритель общественной жизни, литературы и спорта] // Русская периодическая печать (1702—1894): Справочник / Под редакцией А. Г. Дементьева, А. В. Западова, М. С. Черепахова. — М. : Гос. изд-во политический литературы, 1959. — С. 415. — 835 с.</span>
|
Отрывок, характеризующий Зритель общественной жизни, литературы и спорта
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.