Зубатый, Йозеф
| Йозеф Зубатый | |
| чеш. Josef Zubatý | |
 | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Известные ученики: | |
Йо́зеф Зу́батый (20 апреля 1855, Прага — 21 марта 1931, Прага) — чешский индолог, переводчик индийской литературы, этимолог и богемист.
Научная биография
Й. Зубатый окончил школу на Малой Стране, изучал языкознание на философском факультете Карлова университета, где интересовался классическими языками, индологией, славистикой и компаративистикой. Также занимался музыкой, был хормейстером и близким другом А. Дворжака, с которым он путешествовал в Лондон и для которого делал фортепианные извлечения некоторых его сочинений. В 1885-м г. Зубатый стал приват-доцентом, в 1891-м г. — внештатным, а в 1896-м. г. штатным профессором древнеиндийской филологии и сравнительного языкознания. С 1919-го по 1920-й г. был ректором Карлова университета, а с 1923-го г. президентом Чешской академии наук, литературы и искусства.
Помимо индологии Зубатый занимался славистикой и балтистикой, а позже и богемистикой, особенно исторической грамматикой и этимологией. Сборник записей его лекций по исторической грамматике чешского языка вышел под названием «Чешский глагол» (чеш. České sloveso, Praha, Academia 1980).
Напишите отзыв о статье "Зубатый, Йозеф"
Литература
- Ottův slovník naučný, статья Zubatý. том 27, стр. 697
- Československé práce o jazyce, dějinách a kultuře slovanských. Praha: SPN 1972. статья Zubatý Josef, стр. 527n.
Ссылки
- [nase-rec.ujc.cas.cz/archiv.php?art=4426 Йозеф Зубатый как богемист] (чешск.)
- Зубатый Йосеф // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50535.ln-ru Профиль Йозефа Зубатого (Зубаты)] на официальном сайте РАН
Отрывок, характеризующий Зубатый, Йозеф
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
