Зубов, Павел Васильевич

Павел Васильевич Зубов
Дата рождения:	1 (13) марта 1862(1862-03-13)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	2 июля 1921(1921-07-02) (59 лет)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	термохимия
Место работы:	Московский университет
Альма-матер:	Московский университет

Павел Васильевич Зубов (1 марта (13 марта) 1862 — 2 июля 1921) — русский термохимик, нумизмат, скрипач, меценат, библиофил, собиратель монет и медалей.

Биография

Родился в Москве в семье потомственных почетных граждан Василия Павловича (умер в 1889) и Клавдии Алексеевны Зубовых, владевших красильной фабрикой в городе Александрове. Рано начал учиться игре на скрипке у профессора Московской консерватории И.В.Гржимали. Среднее образование он получил в частной гимназии Креймана, по окончании которой в 1881 году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, которое закончил в 1885 году. Более 20 лет проработал в термохимической лаборатории В. Ф. Лугинина в Московском университете. Занимался исследованиями в области термохимии; работы посвящены изучению теплот сгорания различных классов органических соединений. Ещё в гимназические годы Павел Зубов заинтересовался нумизматикой, в результате увлечения собрал большую коллекцию русских и восточных монет; в 1897 году были опубликованы его исследования по русской нумизматике. Нумизматическую коллекцию П.В.Зубова дополняла библиотека, содержавшая богатейший подбор книг по истории и археологии. К концу жизни Павла Васильевича она насчитывала несколько десятков тысяч томов. В 1900 году П.В.Зубов завещал коллекцию, библиотеку, а также значительную сумму денег на их содержание Императорскому Российскому Историческому музею. После смерти П. В. Зубова книги передали в Историческую библиотеку, где они бесследно растворились в общем собрании, так как экслибрисов на них не имелось.

Обладал коллекцией редчайших смычковых инструментов работы Страдивари, Гварнери, Руджери, Амати, которую начал собирать его отец. Был председателем общества Попечительства о бедных Рогожской части, сменив на этом посту К.С.Алексеева.

Жена Наталья Митрофановна (Грачева). Дети Василий, Мария, Николай, Клавдия. Сын Василий — крупный русский и советский историк, искусствовед, историк философии, вошедший в историю гуманитарной науки России как «русский Леонардо» благодаря глубине и разносторонности своих научных интересов.

Умер в Москве, похоронен на кладбище Спасо-Андроникова монастыря.

Публикации

• Научные публикации в Журнале Русского физико-химического общества (ЖРФХО) за 1896, 1898, 1901, 1903, 1904, 1906 и 1913 годы.
• Материалы по русской нумизматике. — М.: 1897.

Ссылки

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=47505 Зубов П. В.]. [www.webcitation.org/67tH1fNZ6 Архивировано из первоисточника 24 мая 2012]. на сайте [www.biografija.ru biografija.ru]. [www.webcitation.org/67tH29IJl Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
• [baza.vgdru.com/1/43386/60.htm?o=& ЗУБОВ: Всероссийское генеалогическое древо]. [www.webcitation.org/67tH2rvt9 Архивировано из первоисточника 24 мая 2012]..
• Сухотин П. «Павел Васильевич Зубов (Некролог)». Среди коллекционеров, 1922, № 1.

Литература

Зубова М. Павел Васильевич Зубов (1862–1921) // Московский журнал. - 2002. - № 4.

Отрывок, характеризующий Зубов, Павел Васильевич

Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.