Зубов, Платон Александрович (1835)
| Платон Александрович Зубов | |
 Портрет работы И.П. Кёлера-Вилианди, 1873 год, Эрмитаж | |
| Род деятельности: |
благотворитель |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: |
11 (23) января 1890 (55 лет) |
| Отец: |
граф Александр Николаевич Зубов (1797-1875) |
| Мать: |
Наталья Павловна Щербатова (1801-1868) |
| Супруга: |
Вера Сергеевна Плаутина (1845-1925) |
| Дети: |
дочь и три сына |
| Награды и премии: |
Золотая шпага «За храбрость» |
Граф Платон Александрович Зубов (8 (20) января 1835 — 11 (23) января 1890) — тайный советник (1885), благотворитель, крупный[1] землевладелец из графской линии рода Зубовых.
Содержание
Биография
Граф Платон Александрович был младшим сыном в семье действительного статского советника графа Александра Николаевича Зубова (1797—1875) и княжны Натальи Павловны Щербатовой (1801—1868). Но его старшие три брата и сестра умерли в детстве: Николай (18.09.1822-9.11.1823), Павел (4.11.1823-6.04.1825), Анастасия (17.05.1825-1.02.1837) и Валентин (31.08.1831-4.03.1833). По линии отца — внук обер-шталмейстера Николая Александровича Зубова и правнук А. В. Суворова. По линии матери — внук сенатора Павла Петровича Щербатова.
Платон Зубов принимал участие в Крымской войне. В ходе обороны Севастополя был тяжело ранен, позднее был награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость»[1].
Обладая крупным состоянием (только земель у Зубова было свыше 56,8 тысяч га[1]), граф Платон Александрович активно занимался благотворительностью. В 1868—1871 годах Зубов был попечителем Дома убогих Человеколюбивого общества[1]. В 1871—1890 годах — Ивановского девичьего училища, на содержание которого он ежегодно отдавал 2 тысячи рублей, а также завещал капитал в 30 тысяч рублей[2]. На деньги Зубова само помещение училища было перестроено и расширено[2].
С 1885 года — тайный советник.
Зубову принадлежало несколько особняков в Санкт-Петербурге. Семья проживала в доме на Исаакиевской площади. Здание, построенное по заказу московского генерал-губернатора А. А. Закревского, было перестроено по желанию Платона Александровича архитектором Карлом Шульцем[3]. В 1912 году граф Валентин Платонович Зубов открыл в нём Российский институт истории искусств. В 1883 году граф Платон Александрович приобрёл дом С. М. Тедески, который он сдавал жильцам и различным организациям[4]. В 1886 году Зубов приобрёл с аукциона дом на Большой Морской улице[5] , через год проданный им Н. М. Половцевой[6].
Граф Платон Александрович Зубов скончался 11 (23) января 1890 года.
Брак и дети
С 1869 года женат на Вере Сергеевне Плаутиной (1845—1925), дочери Сергея Фёдоровича Плаутина (1798—1881) и Анны Платоновны Огарёвой (1808—1886), племяннице Н. Ф. Плаутина и Н. П. Огарёва.
- Анна (1875—1946) — муж с 1897 года Николай Борисович фон Вольф (1866—1940);
- Александр (1877—1942) — бездетен;
- Сергей (1881—1964) — в 1906—1916 годах женат на графине Елизавете Александровне Шереметевой (1884—1962), дочери Александра Дмитриевича Шереметева; вторая жена с 1922 года Росарио Шиффнер де Лареха;
- Валентин (1884—1969) — женат в 1907—1910 годах на Софье Иппа (1886—1955), вторая жена в 1817—1918 Екатерина Пенгу (в некоторых источниках — Пингоуд; (1888—1966), третья жена с 1923 года Анна Иосифовна Бичуньска (1898—1981).
- Vera Serg. Zubova by K.Makovsky (1877).jpg
Вера Сергеевна
жена - A.P. Zubova (Wolf) by I.Makarov (1880s).jpg
Анна Платоновна
дочь - ZubovVP.jpg
Валентин Платонович
сын
Напишите отзыв о статье "Зубов, Платон Александрович (1835)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Зубовы // Большая российская энциклопедия / С. Л. Кравец. — М.: Большая Российская энциклопедия (издательство), 2008. — Vol. 10. — P. 581. — 768 p. — 65 000 экз. — ISBN 978-5-85270-341-5.
- ↑ 1 2 [www.citywalls.ru/house8044.html Дом Дубецкой]. Проверено 28 июня 2013. [www.webcitation.org/6HqTYh3ht Архивировано из первоисточника 4 июля 2013].
- ↑ [kn.sobaka.ru/n86/03.html Институт Зубова – графа и гражданина]. Проверено 28 июня 2013. [www.webcitation.org/6HqTa1v4W Архивировано из первоисточника 4 июля 2013].
- ↑ [walkspb.ru/zd/nevskiy16.html Дом С. М. Тедески (Л. Я. Овцына)]. Проверено 28 июня 2013.
- ↑ позднее дом назывался по имени последних дореволюционных владельцев — Набоковых
- ↑ [walkspb.ru/zd/bol_morskaya47.html Дом Набоковых]. Проверено 28 июня 2013.
Ссылки
- [ru.rodovid.org/wk/Запись:274631 Зубов, Платон Александрович (1835)] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
Отрывок, характеризующий Зубов, Платон Александрович (1835)
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
