Зудерман, Герман

Герман Зудерман
Hermann Sudermann
Дата рождения:	30 сентября 1857(1857-09-30)
Место рождения:	дер. Мацикай (ныне Шилутский район, Литва)
Дата смерти:	21 ноября 1928(1928-11-21) (71 год)
Место смерти:	Берлин
Гражданство:	Германия
Род деятельности:	писатель, драматург
Язык произведений:	немецкий

Ге́рман Зу́дерман (нем. Hermann Sudermann; 1857—1928) — немецкий беллетрист и драматург.

Биография

Герман Зудерман родился 30 сентября 1857 в Матциккене района Хайдекруг (сейчас Шилуте, Литва). В ранней юности учился на аптекаря, но позже обучался в Тильзитской гимназии, затем учился в Кёнигсбергском университете и Берлине. С 1877 года и до конца жизни проживал в Берлине.

Свою писательскую карьеру Зудерман начинал в качестве журналиста. Первый же его литературный роман — «Заклятие Фрау Зорге» («Frau Sorge», 1887) получил отличные отзывы. Драма «Честь» («Die Ehre», 1889), сделала известным на всю Германию и возвела в ранг писателей, подающих большие надежды. Она облетела все германские и многие иностранные сцены (в том числе шла и в России). Пьеса «Гибель Содома» («Sodoms Ende», 1891) не получила таких же лестных оценок, но это не смутило Зудермана — последовала публикация пьесы «Родина» («Heimat», 1893), получившая среди читающих людей заслуженный успех. Все три драмы отличаются серьёзными литературными достоинствами, написаны очень сценично и имеют психологический интерес. Главные недостатки — погоня за внешними драматическими эффектами и остроумной парадоксальностью, в ущерб жизненной правде, реальной простоте и верному изображению характеров. До 1908 года Зудерман успел написать много драматических произведений, в числе которых можно выделить «Счастье в уголке» («Das Glück im Winkel», 1895), «Иоанн Креститель» («Johannes», 1898), «Иоанново пламя» («Johannisfeuer», 1900), «Да здравствует жизнь!» («Es lebe das Leben», 1912). Говоря о позднем периоде творчества писателя, нужно остановиться на снискавшем противоречивые отклики, но всё же ставшем довольно популярным, романе «Высокая песнь» («Das hohe Lied», 1908). Отдельно стоит упомянуть сборник очерков «Литовские истории» («Litauische Novellen», 1917). Роман «Путешествие в Тильзит» («Die Reise nach Tilsit»), вышедший в этом сборнике — одна из лучших прозаических работ писателя, по глубине психологизма и мастерству описания внутренних чувств и переживаний героев некоторые критики сравнивали её с великим романом Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Роман впервые был экранизирован в 1927 году блестящим немецким режиссёром Фридрихом Вильгельмом Мурнау под названием «Восход солнца». Этот фильм получил три «Оскара» на первой церемонии вручения премии: 1) лучший фильм (приз за выдающиеся художественные достоинства, причем полностью номинация звучала так -«уникальная и высокохудожественная картина» (больше таких номинаций не было, так что «Восход солнца» остался первым и единственным фильмом, получившим премию за лучший фильм в этой номинации) 2) лучшая актриса (Джанет Гейнор), 3) лучший оператор.

Затем последовала экранизация 1939 года, где режиссёром выступил Файт Харлан. Часть съемок происходила непосредственно в Тильзите, что делает фильм уникальным материальным свидетельством, историческим источником важных сведений об архитектуре и жизни старого города. В 1993 году новый театральный сезон Тильзит-театра из Советска открылся премьерой спектакля «Бой бабочек» по одноименной комедийной пьесе (1894) Германа Зудермана. В 2007 году последовало большое событие в культурной жизни города Советска — на русском языке вышла книга «Литовские истории», содержащее классический и ключевой для города роман «Путешествие в Тильзит». В 2011 году последовало издание романа «Заклятие фрау Зорге»(1887), о немецком сказочном персонаже, злой ведьме, которая постоянно вмешивается в судьбу людей.

Творческий метод

Как беллетрист Зудерман пишет легко и занимательно, но в его романах и повестях, рядом с правдивыми и задушевными страницами, немало придуманного и невероятного. На некоторых его произведениях (например, «Frau Sorge») лежит отпечаток болезненной нервности и какого-то наивного фатализма. Он не чувствует, не мыслит как реалист — он только улавливает действительность и при этом, главным образом, только её резко выступающие, кричащие стороны.

Как драматург Зудерман смелее; он видимо старается отрешиться от традиционного миропонимания и ходячих оценок, но и тут он делает уступки рутине, идет по проторенным дорожкам и не говорит нового слова, а заставляет только удивляться своему литературному таланту и гибкому остроумию. Быть может, это колебание между старым и новым, между осуждением отживающих идей и неспособностью вполне оторваться от них, и является причиной того пессимизма и той безысходной грусти, которыми запечатлено большинство произведений Зудермана.

Признание

Имя Германа Зудермана носила одна из улиц города Тильзита (в настоящий момент — это переулок Свободы города Советска).

Литература

• Л. Троцкий [www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl479.htm «Да здравствует жизнь!»]

Ссылки

• Зудерман Герман — статья из Большой советской энциклопедии.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/2782/ЗУДЕРМАН Энциклопедия Кольера]
• [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le4/le4-3782.htm Литературная энциклопедия]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Зудерман, Герман

Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.