Зуев, Николай Алексеевич

Николай Алексеевич Зуев
Дата рождения	1892(1892)
Дата смерти	22 января 1953(1953-01-22)
Место смерти	Нью-Йорк
Принадлежность	Российская империя Белое движение РОА
Годы службы	1904—1945
Звание	полковник
Сражения/войны	Русско-японская война (Оборона Порт-Артура) Первая мировая война Гражданская война в России Вторая мировая война
Награды и премии	Георгиевское оружие

Никола́й Алексе́евич Зу́ев (1892 — 22 января 1953, Нью-Йорк) — русский офицер, двенадцатилетний герой русско-японской войны, участник Первой мировой войны и Белого движения; в эмиграции — активный участник антикоммунистической деятельности РОВСа и разведывательно-диверсионной борьбы против СССР, участник Второй мировой войны в составе РОА.

Биография

Сын оренбургского казака-урядника; приёмный сын лейтенанта Зуева, погибшего на броненосце «Петропавловск» (после его смерти взят на воспитание штабс-капитаном порт-артурского гарнизона).

Во время русско-японской войны находился при отдельном корпусе пограничной стражи Заамурского округа. В 1904 дважды пробирался из осаждённого Порт-Артура через японские позиции для передачи депеш в штаб русской армии. Незадолго до боя у Вафангоу за пять дней дошёл до русских войск и доставил донесение командующему Маньчжурской армией А. Н. Куропаткину от генерала Стесселя, а затем вернулся обратно. Во время второй вылазки Колю взяли в плен, однако ему удалось бежать из лагеря японцев, выдав себя за заблудившегося китайчонка:

Дай-ка, думаю, объявлю себя заблудившимся китайчонком из деревни Фи-Чи-Яни; благо голова стриженая, глаза узенькие, как у китайца, и хорошо говорю я по-китайски — скажу, что я сирота, что моего отца звали Тай-Дзун-Ма-Тесин, что меня зовут Си-Кан-Ю и что я заблудился... Вскоре меня привели к одному японскому офицеру, который также задавал мне целый ряд вопросов и который также говорил то по-китайски, то по-русски, но уж очень неправильно. Я также отвечал ему по-русски, но старался говорить так плохо, какъ обыкновенно у нас говорятъ китайцы, — и японец, видя, что ему не добиться от меня никакого толку, велел пока не выпускать меня. …Улучив благоприятную минуту, я тихонько, ползком на животе, добрался до одной из лошадей, перерезал ножиком веревку, вскочил на коня и дай Бог ноги, сквозь тёмную ночь, через горы и долы. Я так скакал всю ночь, сам не зная куда, но когда наступило утро, увидалъ, что очутился опять у какой-то китайской деревни, но не вблизи Артура, а где-то в пределах Ляояна. В этой деревне я пробыл несколько дней, а затем по моей просьбе китайцы доставили меня до ближайшей русской позиции.

За свои вылазки был награждён тремя Знаками Отличия Военного Ордена (4-й, 3-й и 2-й степени). О Коле Зуеве писали в журналах и газетах, вышла небольшая книжка о нём, а также открытка с изображением юного героя.

В 1906 по Высочайшему повелению был определён на казённый счет в Симбирский кадетский корпус (по другим данным, Оренбургский кадетский корпус), который окончил в чине вице-урядника. Затем, также по Высочайшему повелению, был определён в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге, блестяще закончил его и перед самой Первой мировой войной был принят в ряды Сибирской артиллерийской бригады.

Во время Первой мировой войны Николай Зуев состоял в Отряде особой важности атамана Леонида Пунина и прекрасно себя проявил во многих разведках и боях. Был дважды ранен, награждён георгиевским оружием за храбрость. В Гражданскую войну служил на бронепоезде «Офицер», затем командовал им, был произведен в полковники и принял дивизион бронепоездов («Офицер», «Единая неделимая» и «Св. Георгий Победоносец»).

После эвакуации (1920) жил в Болгарии, затем во Франции, где работал шофёром такси. Примкнул к Русскому общевоинскому союзу, с 1927 по 1938 четыре раза ходил в СССР с разведывательно-диверсионными заданиями. В 1936 основал болгарский отдел военно-научных курсов им. Н. Н. Головина, на которых готовились молодые разведывательные кадры для РОВСа («Рота молодой смены им. генерала Кутепова» при 3-м отделе РОВСа). Среди молодёжи Николай Зуев был одним из наиболее уважаемых и популярных руководителей.

После нападения Германии на СССР в 1941 Зуев направляется на германский Восточный фронт, где оставался до конца войны. Впоследствии жил в США.

Похоронен на кладбище Новодивеевского монастыря.

Источники

• Александров Е. А. (сост.) Русские в Северной Америке. Биографический словарь. Хэмден; Сан-Франциско; Санкт-Петербург, 2005. — С. 214.
• Чуваков В. Н. (сост.) Незабытые могилы: Российское зарубежье: некрологи 1917—1997. Т. 2. М.: Пашков дом, 1999. — С. 643.
• Великий герой, 14-летний георгиевский кавалер Коля Зуев, рисковавший жизнью, совершивший ряд смелых вылазок и трижды удостоившийся высочайших наград — Георгиевских крестов II, III и IV степени. М.: Рус. т-во печ. и изд. дела, 1905. ([dlib.rsl.ru/rsl01003000000/rsl01003726000/rsl01003726929/rsl01003726929.pdf Текст на сайте РГБ]) ([nemos.budka.org.ua/index.php?option=com_booklibrary&task=view&id=523&catid=86 Текст на сайте «Царское село»])
• Виктор Русаков. [www.ozon.ru/context/detail/id/3143848/ Юные русские герои: Очерки и рассказы о воен. подвигах рус. мальчиков]. Петроград; Москва: т-во М.О. Вольф, 1914.
• Нелли Мизь. [old.vladnews.ru/magazin.php?id=13&idnews=29550&current_magazin=1664 Подвиг разведчика, или Как Коля Зуев японцев обманул]
• В.Н.Бутков. [www.apologetika.com/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=1111 Белые диверсанты из кадетов против СССР] (из журнала «Кадетская перекличка» № 59, 1996)
• [www.oldvladivostok.ru/photo/?id=2069&category=82&a=1&p=7 Четырнадцатилетний герой Коля Зуев (открытка, 1904)]
• [www.filokartist.net/catalog/showitem.php?id=277 Четырнадцатилетний герой Коля Зуев (открытка, 1904)]

Отрывок, характеризующий Зуев, Николай Алексеевич

Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…