Зульфия (поэтесса)

Зульфия
Zulfiya
Имя при рождении:	Зульфия Исраилова
Псевдонимы:	Зульфия
Дата рождения:	1 (14) марта 1915(1915-03-14)
Место рождения:	Ташкент, Сырдарьинская область (Российская империя), Российская империя
Дата смерти:	1996(1996)
Место смерти:	Ташкент, Узбекистан
Гражданство:	Российская империя Российская империя → </br>СССР СССР → Узбекистан Узбекистан
Род деятельности:	поэтесса
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	стихотворение
Язык произведений:	узбекский, русский
Премии:
Награды:

Зульфия́ Исраи́лова (псевдоним — Зульфия) (1915 — 1996) — узбекская советская поэтесса. Народная поэтесса Узбекской ССР (1965). Герой Социалистического Труда (1984). Лауреат Государственной премии СССР (1976). Член КПСС с 1953 года.

Биография

Родилась поэтесса 1 (14 марта) 1915 года в махалле Дегрез города Ташкента в семье литейщика-кустаря.

Родители Зульфии были людьми высокой культуры. Так её мать, знавшая много народных песен и легенд, рассказывала их своим детям. Родители, желавшие видеть своих детей высокообразованными и культурными людьми, воспиталив Зульфие любовь к слову.

Зульфия после окончания средней школы и женского педагогического училища работала в редакциях республиканских газет и журналов, увлеклась поэзией, начала писать стихи. В 17 лет (в 1932 году) вышел её первый поэтический сборник «Страницы жизни», в который вошли стихи о молодежи, дружбе и красоте человеческой души. С 1938 года она работает в различных издательствах, является членом республиканских и межреспубликанских организаций.

В своем художественном творчестве Зульфия воспевала свой народ и его многовековые традиции. В её творчестве прославляется мать — хранительница семейного очага.

Одаренная поэтесса и писательница, будучи тонким знатоком человеческих душевных порывов, создала произведения различных жанров: поэмы, баллады, элегии, лирические стихотворения, рассказы, очерки, публицистические статьи и газетные корреспонденции. Многие её стихотворения были посвящены борьбе за мир и дружбе народов СССР. В годы войны она писала патриотические стихи. Ею также были написаны либретто к операм узбекских композиторов, например либретто оперы «Зейнаб и Аман». Также ею была написана пьеса-сказка по мотивам поэмы «Семург», написанной её мужем Хамидом Алимджаном.

Наиболее известными стихотворениями поэтессы являются: «Хулькар» (1947), «Я пою зарю» (1950), сборник стихотворений «Близкие сердцу моему» (1958), «Сердце в пути» (1966), «Дар долины» (1966), «Моя весна» (1967), «Водопад» (1969).

Некоторые стихотворения Зульфии были переведены на русский язык, например, стихотворение «Я пою зарю» (1950), русский перевод 1951 года.

Награды и премии

• народная поэтесса Узбекской ССР (1965)
• Герой Социалистического Труда (16.11.1984)
• 2 ордена Ленина (18.03.1959; 16.11.1984)
• 3 ордена Трудового Красного Знамени (11.01.1957; 01.03.1965; 09.09.1971)
• орден Дружбы народов (28.02.1975)
• орден «Знак Почёта» (06.12.1951)
• 2 медали «За трудовое отличие» (25.12.1944; 16.01.1950)
• другие медали
• Государственная премия СССР (1976) — за книгу стихов «Строки памяти» (1974) и цикл «Радуга»

Память

В 1999 году в Узбекистане была учреждена Государственная премия имени Зульфии, которая присуждается за успехи в области литературы, искусства, науки, культуры и образования одаренным девушкам в возрасте от 14 до 22 лет ежегодно в канун Международного женского дня 8 марта. На сегодняшний день число лауреатов премии Зульфии достигло 98 человек.

1 марта 2008 году в Ташкенте был установлен памятник Зульфие.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10104 Зульфия (поэтесса)]. Сайт «Герои Страны».

• В. Костыря, «Творчество Зульфии». Журнал «Звезда Востока», № 6, 1953.
• [www.laidinen.ru/women.php?part=844&letter=%C7&code=3554 «Негасимая звезда Зульфии»]
• Зульфия (поэтесса) // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.uzlit.edunet.uz/zulfiya.html По страницам узбекской литературы. Зульфия]
• [youth-health.uz/rus/o_gosudarstvennoy_premii_zulfiya/ Биография Зульфии]

Отрывок, характеризующий Зульфия (поэтесса)

Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала: