Зуфар ибн аль-Хузайл
| Зуфар ибн аль-Хузайл араб. زُفر بن الهذيل أبو الهذيل | |
|---|---|
| Род дея- тельности: |
исламский богослов |
| Должности: | Кади |
| Рождение: | 728, Эль-Куфа |
| Смерть: | 775, Басра |
| Подданство: | Омейядский халифат |
| Родители: | аль-Хузайл ибн Кайс |
| Школа, течение: | суннит, ханафит |
| Направление деятельности: | правоведение, хадисоведение |
| Учителя: | Список
Сулейман аль-Амаш,
Яхья ибн Саид аль-Ансари, Исмаил ибн Абу Халид, Мухаммад ибн Исхак, Айюб ас-Сихтияни и др. |
Зуфар ибн аль-Хузайл (араб. زُفر بن الهذيل أبو الهذيل) (728, Эль-Куфа — 775, Басра) — выдающийся мусульманский законовед и знаток хадисов, ученик имама Абу Ханифы.
Рождение и происхождение
Зуфар ибн аль-Хузайл родился в Ираке. Точное место его рождения неизвестно, но некоторые историки считают, что скорее всего это произошло в Куфе. Его отец аль-Хузайл ибн Кайс был родом из известного арабского племени тамим. Недолгий период он служил наместником омейядского халифа Йазида ибн аль-Валида в городе Исфахане. Сообщается, что у него было трое сыновей: Зуфар, Харсама и Каусар[1]. Имя Зуфар в переводе с арабского языка означает «отважный», «доблестный» и иногда используется в значении «щедрый».
Имам Зуфар скончался в возрасте 48 лет. После смерти имама Абу Ханифы он прожил всего восемь лет, но внес огромный вклад в развитие и распространение его мазхаба[2].
Деятельность
Зуфар вырос в богатой семье, получил хорошее образование и имел возможность посвятить себя изучению религиозных наук. Будучи ребёнком, он выучил Коран и посещал занятия куфийских улемов, изучая хадисы Пророка Мухаммада. Его учителями были Сулейман ибн Махран аль-Амаш, Яхья ибн Саид аль-Ансари, Исмаил ибн Абу Халид, Мухаммад ибн Исхак, Айюб ас-Сихтийани и др. Переехав вместе с семьей в Исфахан, он углубил свои познания и заслужил признание в богословских кругах. Он обладал прекрасной памятью, отличал надежные сообщения от слабых, разбирался в отмененных и отменяющих сообщениях. Многие хадисоведы Исфахана, включая выдающегося богослова Ваки‘ ибн аль-Джарраха, пересказывали хадисы с его слов.
Вернувшись в Куфу, имам Зуфар установил тесные связи с тамошними улемами и стал посещать занятия имама Абу Ханифы, который уже был одним из самых авторитетных законоведов Ирака. Воспитанный в традициях знатоков хадисов, он посвятил себя изучению фикха и в течение двадцати лет сопровождал имама Абу Ханифу. Благодаря проницательности и уму он добился больших успехов в законоведении и давал исчерпывающие ответы даже на непростые вопросы. Имам Абу Ханифа высоко ценил его и называл лучшим из своих учеников[3]. После смерти Абу Ханифы большинство его последователей стали посещать занятия имама Зуфара, и лишь немногие из них собирались вокруг другого его ученика имама Абу Юсуфа.
Последние годы своей жизни имам Зуфар провел в Басре, куда он приехал по вопросу завещания своего брата. Жители Басры были восхищены его знаниями и попросили его остаться в городе. Поселившись на новом месте, он приступил к преподаванию и некоторое время занимал должность кадия[4]. Он передавал хадисы со слов аль-Амаша, Исмаила ибн Абу Халида, Абу Ханифы, Мухаммада ибн Исхака, Хаджаджа ибн Арты и других ученых. В свою очередь с его слов хадисы передавали Хассан ибн Ибрахим аль-Кармани, Аксам ибн Мухаммад, Абд аль-Вахид ибн Зийад, Абу Нуайм аль-Мулаи, Нуман ибн Абдас-Салам ат-Тайми, аль-Хакам ибн Аййуб и др.[1].
Имам Зуфар считается муджтахидом и одним из имамов ханафитского мазхаба. Он допускал применение кияса в тех вопросах, где нет ясного доказательства из хадисов Пророка Мухаммада. Если же, вынося суждение по какому-либо вопросу, он находил хадис, то руководствовался хадисом и не применял кияс[5]. Опираясь на метод своего учителя, имама Абу Ханифы, он тем не менее не соглашался с ним в ряде вопросов.
Деятельность Зуфара высоко ценили такие известные исламские богословы как Ибн Абд аль-Барр, Яхья ибн Маин, Ибн Хиббан, Ибн Хаджар аль-Аскаляни и другие.
Напишите отзыв о статье "Зуфар ибн аль-Хузайл"
Примечания
- ↑ 1 2 Аз-Захаби, Мухаммад ибн Ахмад. Сийара‘лам ан-нубала. Т. 8. С. 39.
- ↑ İslam Alimleri Ansiklopedisi. Türkiye Gazetesi Yayınları. İstanbul, 1984.Т. 3. С. 19-20.
- ↑ Таки ад-Дин ибн ‘Абд аль-Кадир. Ат-Табакат ас-саниййа. С. 128.
- ↑ Таки ад-Дин ибн Абд аль-Кадир. Ат-Табакат ас-саниййа. С. 128.
- ↑ Аз-Зирикли, Хайрад-Дин. аль-Алам. Т. 3. С. 45.
Ссылки
[muslimscholars.info/manage.php?submit=scholar&ID=21262 Биографическая справка о Зуфаре ибн аль-Хузайле в базе данных о мусульманских ученых]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Зуфар ибн аль-Хузайл
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
