Зыгальский, Генрих

Генрих Зыгальский
Место рождения:	Познань тогда Германия
Место смерти:	Лисс, похоронен в Лондоне Англия
Страна:	Германия Германия, Польша Польша
Научная сфера:	математика, криптография
Место работы:	Познаньском университет, центр перехвата и дешифровки (база «Кадикс») Вишистская Франция
Известен как:	изобретатель концепции, так называемых, «Листов (плахт) Зигальского» для дешифровки кода «Энигмы»
Награды и премии:	Кавалер Большого креста, доктор Honoris Causa Польского университета в изгнании (англ.Polish University in Exile)

Генрих Зыгальский польск. Henryk Zygalski) (род. 15 июля 1908 в Познани — ум. 30 августа 1978 г. в Лиссе (Англия)) — польский учёный, математик и криптограф, который совместно с Марианом Реевским и Ежи Рожицким в январе 1933 г, разгадал механизм машины «Энигма», главного шифровального устройства, использовавшегося нацистской Германией.

Окончил лицей св. Марии Магдалены в Познани. Работал в Познаньском университете. Был сотрудником военной контрразведки (Бюро шифров № 4). Коллектив дешифровщиков состоял из поляков Мариана Реевского, Ежи Ружицкого и Генриха Зыгальского. После успешной разгадки машины «Энигма», создал её действующую копию.

Является изобретателем концепции, так называемых, «Листов (плахт) Зыгальского», облегчающих очень трудоëмкий процесс обработки перфорированных листов, помогающих в определении последовательности действия кодирующего ротора «Энигмы». Разработки Зыгальского и его коллег послужили мощным толчком для работы английских криптоаналитиков. Известно, что с «листов Зыгальского» англичане сняли как минимум две копии.

После окончания второй мировой войны оставался в эмиграции в Великобритании, где преподавал математику в провинциальной школе.

Зыгальский умер 30 августа 1978 года в Лиссе, и был похоронен в Лондоне.

Обладатель почетной докторской степени honoris causa Польского университета в изгнании (англ.Polish University in Exile).

Посмертно награждён Большим Крестом Ордена Возрождения Польши.

Перед Императорским замком в Познани в 2007 в память о дешифровщиках-поляках Реевском, Ружицком и Зыгальском был сооружен мемориальный обелиск.

Ссылки

• [archive.is/20121201100714/zhurnal.lib.ru/m/marchenko_a_m/enigma.shtml Марченко А. Код взломан!]
• Władysław Kozaczuk & Jerzy Straszak.Enigma ; How the Poles Broke the Nazi Code New York 2004 wyd.Hyppocrene Books ISBN 0-7818-0941-X
• Słownik biograficzny techników polskich, tom 16, Federacja Stowarzyszeń Naukowo-Technicznych, Warszawa 2005
• Marian Rejewski, «An Application of the Theory of Permutations in Breaking the Enigma Cipher», Applicationes Mathematicae, 16 (4), 1980, s. 543—559 [frode.home.cern.ch/frode/crypto/rew80.pdf (PDF)].
• Gordon Welchman, «From Polish Bomba to British Bombe: the Birth of Ultra», Intelligence and National Security, 1986.
• Andrzej Pepłoński — «Kontrwywiad II Rzeczypospolitej (Kulisy wywiadu i kontrwywiadu)», Dom Wydawniczy Bellona Warszawa, 2002.
• Władysław Kozaczuk — «Bitwa o Tajemnice: Służby wywiadowcze Polski i Niemiec 1918—1939», Książka i Wiedza Warszawa 1967, 1999.
• Andrzej Misiuk — «Służby Specjalne II Rzeczypospolitej (Kulisy wywiadu i kontrwywiadu)», Dom Wydawniczy Bellona Warszawa, 1998.
• Henryk Ćwięk — «Przeciw Abwehrze (Kulisy wywiadu i kontrwywiadu)», Dom Wydawniczy Bellona Warszawa, 2001.
• [www.spybooks.pl/pl/enigma.html Dokumentacja Enigmy — liczne oryginalne komentarze analityczne i wspomnienia niepublikowane Mariana Rejewskiego].

Отрывок, характеризующий Зыгальский, Генрих

– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.