Зыкина, Татьяна Сергеевна

Татьяна Зыкина
Татьяна Зыкина на концерте в клубе «Б2», Москва, 27 ноября 2008 года
Основная информация
Дата рождения	20 апреля 1981(1981-04-20) (42 года)
Место рождения	Ижевск, Россия
Годы активности	с 1999 года по наст.вр.
Страна	Россия Россия
Профессии	певица, поэт, композитор, журналист, гитаристка
Жанры	Альтернативный рок, инди-рок, софт-джаз, трип-хоп, электро
Сотрудничество	Юрий Цалер, Корней, Дэн Маринкин, Танок на майданi Конґо, DJ Ram, Темур Квителашвили, Илья Лагутенко, Максим Гурин, Александр Андреев, Оскар Чунтонов
[www.tzykina.ru kina.ru]

Татья́на Серге́евна Зы́кина (20 апреля 1981, Ижевск) — российская певица, автор песен. Работала журналистом, теле- и радио-ведущей. Песни начала сочинять в 1999 году, и первые записи подписаны радийным псевдонимом Татьяна Баграмян. Кассета с несколькими песнями, спетыми под гитару, попала в Екатеринбург, в руки джазмена Виталия Владимирова. Он стал аранжировщиком первого альбома «Под бельём», его записали в 2002 году на студии местного Драматического театра, но не выпустили официально.

Весь материал со временем оказался в Интернете, где его и нашёл московский журналист и пиарщик Александр Кушнир. В августе 2007 года он организовал первое московское выступление Татьяны, уже под настоящей фамилией. На этом концерте Зыкину заметили представители лейбла «REAL Records», на котором спустя полтора года, в марте 2009 года был выпущен первый официальный альбом «Ощущение реальности». Это двойная пластинка, собравшая в себе лучшие песни Татьяны, написанные за долгий немосковский творческий период. Трек «Водопадами» вошёл в хит-парад лучших песен 2009 года на радио «Maximum».

Осенью 2010 года в Интернет-пространство был выпущен второй официальный релиз — альбом «Другая глубина». Пластинка сделана без поддержки лейбла, вдвоём с Александром Андреевым — лидером группы «ГДР», и имеет исключительно электронное звучание. На заглавную композицию снят видео-клип.

В ноябре 2011 года вышел третий альбом певицы — «Я и мои ожидания». Впервые это живое аналоговое звучание, пластинка также записана без поддержки лейбла, хотя диск выпущен под эгидой «Navigator Records».

Биография

1981—2001: детство и юность

Татьяна Зыкина родилась в 1981 году в городе Ижевске. Сестра Татьяны — Юлия Зыкина, поэтесса (родилась в 1976 году), пишущая под псевдонимом Яшка Казанова. В детстве Таня занималась в секции журналистики при Дворце пионеров, именно тогда её пригласили вести рубрику в программе «Наше времечко». Долгое время будущая певица рассказывала о кино в передаче «Папин галстук», а позднее начала заниматься политической журналистикой, работала на телерадиокомпании «Моя Удмуртия», читала новости в кадре. Зыкина 8 лет занималась иностранными языками, в итоге победила в университетской олимпиаде по немецкому языку. Мечтала поступить на РГФ (романо-германский факультет), но на бюджетное не попала, а оплачивать учёбу было некому. Под псевдонимом Баграмян работала на радио в качестве диск-жокея и музыкального редактора, под этой же фамилией писала и исполняла свои ранние песни.

Певица рассказывала, что любовь к музыке ей с детства прививали родители: «хотя они и работали по технической специальности, на самом деле люди творческие и музыкальные. Ну и пластинки дома звучали хорошие — Джо Дассен, позже Элтон Джон и Фрэнк Дюваль. Меня отдали в музыкальную школу, но я проучилась там 2 года. Потом лет с 12-13 я стала слушать очень много разной музыки и изнемогала от того, что в городе невозможно было купить кассеты нужных мне исполнителей. Зато были кабельные музыкальные каналы — то MTV, то MCM, то SuperChannel, и я записывала музыку с телевизора на кассетный магнитофон. Папа показал мне несколько аккордов на гитаре, я стала подбирать те песни, которые мне нравились. Ну а потом, уже в сознательном возрасте, в январе 97-го года, в моей жизни случилась Тори Эймос, и она перевернула моё восприятие музыки. Я поняла, как много можно выразить через голос, мелодию и положенные на неё слова, захотелось попробовать сочинить что-то самой».

Зыкина рассказывала, что с 17 лет работала на телевидении: «я была внештатным корреспондентом, пахала день и ночь, без графика и трудовой книжки. Бросила университет. Уже тогда я была ребёнком, который вызывал тревогу. И это нормально, я бы на их месте тоже беспокоилась. У меня и сестра не офисный служащий. А когда я начала заниматься музыкой, мне было гораздо страшнее, чем работать в новостях. Тут уж точно нет никаких гарантий стабильности».

2002—2007: начало карьеры

Зимой 2002 года кассета с домашней записью песен Зыкиной попала в Екатеринбург аранжировщику и джазмену Виталию Владимирову. В студии Драмтеатра был записан альбом «Под бельём» на стыке двух стилей — рока и джаза, однако альбом не был выпущен в тираж. Сама Зыкина говорила, что «эта запись была сделана в Екатеринбурге. Десять песен, и только одна из них — „Весёлые старты“ — перекочевала в дебютный альбом „Под бельём“ не был издан официально. Я считаю его сборником демо. Аранжировки делал виртуозный свердловский джазовый пианист и тромбонист Виталий Владимиров. Издавать эти песни сейчас не имеет никакого смысла — впрочем, это теперь касается и альбомов как таковых вообще». Потом у Зыкиной появилась своя рок-группа, с которой она дала первый большой концерт на всероссийском фестивале «Старый Новый Рок-2004», где получила приз за лучший вокал. Тогда она имела некоторую известность под псевдонимом Татьяна Баграмян и под этим именем некоторые её композиции попали в интернет.

Когда я начала работать на радио в Ижевске, мне показалось, что моя фамилия слишком неоригинальна. Решила, что возьму несклоняемый псевдоним. Украинскую фамилию с окончанием на -чук или -щенко я не хотела, выбрала армянскую – Баграмян. А когда читала новости в кадре или работала корреспондентом, была Зыкиной. Все, что касалось неформального, было связано с Баграмян – музыка в том числе. Потом в моей жизни возник журналист Александр Кушнир, он знал меня как Таню Баграмян и предложил работать вместе: «Мне неловко говорить об этом, но, может, вы придумаете псевдоним?» Когда я сообщила ему настоящую фамилию, он сказал: «Ну вот, здесь даже делать нечего». Со временем поняла: правду говорить всегда проще.

Татьяна Зыкина

Диск больше года лежал на студии в стопке с другими болванками, пока его не обнаружили музыканты екатеринбургской рок-группы «Палестина» и их продюсер Никита Киселёв. Ребята предложили Тане поработать в другом стиле, уйти от приджазованного звука в более гитарный. С этим составом было записано ещё несколько песен. Весной 2007 года демодиск Татьяны Зыкиной попал к известному журналисту и промоутеру Александру Кушниру, который взялся за продюсирование певицы.

Её первое выступление в Москве состоялось осенью 2007 года в клубе «16 тонн» на презентации книги Александра Кушнира «Хедлайнеры». Весной 2008 года Зыкина переехала из Ижевска в столицу. Газета «Известия» упоминает Зыкину (наряду с «интернет-звездой сезона» Петром Наличем) в числе немногих интернет-открытий на фоне общего застоя в современном русском рокапопсе. Сама Зыкина признавалась, что «первыми концертами в Москве осталась недовольна — собой прежде всего. Параллельно в Ижевске у меня начала складываться личная жизнь, и я подумала, что, наверное, переезд — плохая затея. Я сказала: „Ребята, забирайте песни, пусть поет другая девочка, а я еду домой“. Но все получилось наоборот. В тот же вечер в поезде я через эсэмэски выяснила, что в Ижевске меня ждет пустой дом. Конечно, были слезы-сопли, но теперь я понимаю, что такой расклад стал великим благом для меня».

На концертах Зыкина выступала с постоянной группой: гитаристом Павлом Мартыненко, клавишником Оскаром Чунтоновым, бас-гитаристом Дмитрием Косинским, барабанщиком Антоном Дашкиным, а также бэк-вокалисткой Полиной Касьяновой.

Осенью дебютный сингл Зыкиной «2 кота» попал в ротацию радиостанции MAXIMUM, после чего композиция зазвучала и на других FM-волнах. Второй сингл «Водопадами» также первым подхватило Радио MAXIMUM, где эта песня стала лучшим дебютом недели, а затем заняла 2 место в итоговом «Хит-параде двух столиц». Именно на неё известный клипмейкер Ирина Миронова сняла премьерное видео певицы.

В январе 2009 года Татьяна Зыкина выступила в концерте звёзд «MTV Russian Music Awards» 2008 и на церемонии «ZD Awards 2008».

2008—2010: альбом «Ощущение реальности»

В работе над дебютным двойным альбомом «Ощущение реальности» принимали участие Юрий Цалер (Мумий Тролль), Корней и Дэн Маринкин (бывшие участники группы Земфиры), Танок на майдани Конго, DJ Ram, симфонический Moscow Media Orchestra и гитарист Темур Квителашвили. Релиз альбома состоялся в марте на лейбле REAL Records. Презентация пластинки прошла 28 марта 2009 года в московском клубе «Б2».

В поддержку альбома вокалист группы «Танок на майданi Конґо» Фагот (Олег Михайлюта) снял клип на песню «Ты-то кто?», где исполнил бэк-партию. Первый же концертный клип Татьяны Зыкиной на песню «ДР» с дебютного диска появился летом 2010 года.

Песня «Нора», записанная в дуэте с лидером группы Мумий Тролль Ильей Лагутенко, была отмечена независимой музыкальной премией клуба «16 тонн» — «Золотая Горгулья 2009» в номинации «Совместный проект года».

По итогам 2009 года журналы «Newsweek» и «Element» включили альбом «Ощущение реальности» в топ-5 лучших релизов года, а журнал «F5» присудил певице победу в номинации «Лучший вокал в онлайн и офлайн». Татьяна стала единственной рок-певицей нового поколения, номинированной на премию «Муз-ТВ 2010» в категории «Прорыв года», а рок-портал «Наш Неформат» признал Зыкину открытием 2009 года.

В 2010 году Татьяна выступила в День России 12 июня на Красной площади, дала акустический концерт в прямом эфире радиостанции «Серебряный дождь», приняла участие в программе «Акулы пера»; в проекте «Новый год с Михаилом Козыревым» на телеканале «ДОЖДЬ» сыграла первый для себя мини-концерт под фортепиано, а также записала песню «Ты не бойся» для фильма «Одноклассники» режиссёра Сергея Соловьева.

2010—2011: альбом «Другая глубина» и «Пиано-весна_live»

С 14 октября 2010 года для скачивания в сети Интернет стал доступен второй альбом Татьяны Зыкиной «Другая глубина». Концепция и звук альбома резко отличаются от дебютного CD Зыкиной «Ощущение реальности»: second coming певицы прошёл под знаком отказа от какого бы то ни было формата, давления извне и поддержки со стороны лейбла. Альбом не был выпущен на физическом носителе.

Саунд-продюсером новой работы стал Александр «Санчес» Андреев (группа «ГДР»). Кроме того, Зыкина впервые попробовала себя в роли аранжировщика, обработав часть песен самостоятельно. Музыка альбома не ограничивается одним направлением и содержит в себе элементы разных стилей: от трип-хопа и эйсид-джаза до r’n’b с элементами индастриала. При этом, по словам Зыкиной, «если в первом альбоме песни „сидели“ на очень понятной русскому уху гитаре, то теперь гитары нет ни в одной композиции». Также в записи можно будет услышать разнообразные клавишные: от звука пианино до 8-битного «пиканья», отсылающего к компьютерам 80-х годов.

В сентябре клип на заглавную композицию «Другая глубина» был презентован на базе битторент-трекера Rutracker.org. Это первое в истории российского шоу-бизнеса музыкальное видео, эксклюзивно представленное в пиринговой сети.

15 октября состоялась презентация альбома «Другая глубина» в Санкт-Петербурге в клубе «Космонавт», а 30 октября в московском клубе IKRA. На концерте дебютировал новый состав группы Татьяны: кроме клавишника Оскара Чунтонова, выступавшего с Зыкиной и раньше, на сцену вышли барабанщик Антон Лукьянчук и бас-гитарист Андрей Шило.

1 февраля 2011 на официальном канале Татьяны Зыкиной на YouTube была выложена песня «Оба неба». В видео так же прозвучало приглашение на концерт-презентацию акустической программы «Пиано-Весна». 12 марта в Звенигороде прошла премьера программы «Пиано-весна_live», которая позже была издана на диске (CD+DVD) и представлена на Rutracker.org. Пластинка представляет собой запись концерта в Звенигороде в КЦ им. Любови Орловой. «Пиано-весна_live» создана и сыграна всего двумя музыкантами: пианистом Оскаром Чунтоновым и самой Зыкиной, которая поет и играет на нескольких инструментах.

18 июня на фестивале «Дикая Мята» была исполнена песня «Не тревожь меня до весны», которая вошла в третий студийный альбом певицы. 1 июля в клубе «16 тонн» Татьяна Зыкина с группой сыграли последний летний концерт, после чего приступили к записи третьего альбома.

13 июля в сети появилась вторая видео-работа Владимира Шевченко, автора клипа «Другая глубина», на песню «Обещай мне» из альбома «Другая глубина». Песня «Лёгкость» с концертного альбома «Пиано-весна_live» вошла в сборник сайта rutracker.org.

В июле 2011 вышел альбом Макса Гурина «Шива, погружённый в психоанализ». В записи трека «Как ты» приняла участие Татьяна.

2011—2013: альбом «Я и мои ожидания»

9 сентября 2011 года Татьяна Зыкина объявила о презентациях нового альбома. Они состоялись 16 ноября в Москве в ЦДХ и 20 ноября в Санкт-Петербурге в центральном концертном зале «Аврора».

23 сентября стало известно, что новый альбом будет называться «Я и мои ожидания». «Глубоко и уверенно ощущаю, что всю дорогу я была как субмарина, которую заносило в разные воды, но вот наконец она нашла своё логово и с наслаждением в него опустилась. Ей нужна именно эта глубина, и здесь она хочет остаться», — говорила Татьяна о работе.

Альбом состоит из 10 песен, 3 из которых были уже известны слушателям — это «Я хочу стать частью этой осени», «Не тревожь меня до весны» и «Оба неба». На альбоме преобладают клавишные инструменты — рояль, орган, вурлицер, а также виолончель и валторна. Над пластинкой работали музыканты, с которыми Татьяна прежде не сотрудничала — это басист Дмитрий Симонов и барабанщик Петр Ившин. 30 сентября в Интернете появился клип на песню «Я хочу стать частью этой осени».

Также появилась информация о беременности певицы. На последних концертах, прошедших в конце 2011 года, на сцене Зыкина появлялась с уже явным округлившимся животом. Впервые после рождения ребёнка Зыкина выступила на праздновании Дня радио 7 мая в саду «Эрмитаж» и 18 мая в концертном зале «Москва» в Москве. Также Зыкина выступила 12 октября в клубе «Зал ожидания» в Санкт-Петербурге.

2013— н.вр. : альбом «За закрытыми окнами»

24 мая 2013 года в Санкт-Петербурге на концерте в ДК им. Ленсовета Татьяна Зыкина презентовала 5 новых песен с будущего альбома: «Химия», «От меня», «Пейзаж», «Мотылек», «Мк 5:36».

18 ноября 2014 года выпустила мини-альбом «Химия», в состав которого вошли 5 песен, премьера которых состоялась в ДК им. Ленсовета, в студийном качестве и новая песня «Сон, забери меня». Помимо Татьяны в записи EP приняли участие: Петр Ившин (барабаны), Геннадий Лаврентьев (скрипка), Павел Протасов (бас-гитара, контрабас), Александр Рамус (гитара), Оскар Чунтонов (клавиши), Артур Газаров (перкуссия), Юрий Костенко (флейта), Виталий Головнев (труба). Татьяна сообщила, что EP «Химия» — это половина нового альбома, вторая же половина выйдет после Нового года.

20 января 2015 года Татьяна Зыкина поделилась песней «Колыбельная», которая была записана для благотворительного проекта с комментарием: «Почему-то писала эту вещь, внутренне обращаясь к неведомому малышу, у которого нет мамы-папы. Когда я укладываю своих детей, это всегда особенные слова, физическое тепло и невероятная нежность — было бы легко описать это в песне. Но очень сложно оказалось искать слова для ребёнка, которого никто не держит за руку перед сном. Писать так, чтобы он не чувствовал, что песня адресована более благополучным малышам. Возможно, я так зарубилась зря, и никогда это не будет слушать некий детдомовский малыш. Я просто пытаюсь объяснить природу песни, так как вряд ли будет когда-то повод к ней вернуться. Играть на концертах я её не планирую».

29 октября 2015 года стало известно, что проект с колыбельными от разных артистов не будет осуществлен. Комментарий представителя: «Затея с колыбельными провалилась. В итоге получилась только Ваша колыбельная (Татьянина — прим.). За это глубочайший поклон и уважение, что поверили в затею и в итоге оказались единственной участницей».

6 февраля 2015 года в Москве на концерте в ЦДХ состоялась премьера новой песни «Сто лет».

18 сентября 2015 года в Москве на концерте в клубе «16 тонн» состоялась премьера новой песни «Своими именами».

21 октября 2015 года стартовал краудфандинг-проект в поддержку нового альбома, выход которого на электронном и физическом носителе, а также его презентация назначены на вторую половину декабря 2015 г. Цель проекта — собрать 400000 рублей на выпуск нового альбома, по состоянию на 2 февраля 2016 года собрано 363000 рублей. Помимо песен, вышедших на EP «Химия», а также уже презентованных на концертах песен «Сто лет» и «Своими именами», в альбом также войдут 4 абсолютно новые композиции: «Как лес», «Выпей со мной», «Основная схема» и «Был бы».

Татьяна Зыкина о новом альбоме: «Песни для альбома я писала в течение последних четырёх лет, а одна из них — «Как лес» — ­ и того старше. Она никак не вписывалась в пластинку «Я и мои ожидания», выпущенную в 2011 г., — компания для неё там сложилась слишком спокойная. А в новом альбоме мы делаем больший упор на барабаны, на грувы, которые вызывают физический отклик. Вместе с тем, люди, которые слышали первую часть пластинки, улавливают там чуть ли не средневековые мотивы. Я не хочу объединять песни какой-­то общей концепцией: они все так или иначе передают то, что происходит в моей голове».

3 декабря Татьяна Зыкина обнародовала название выходящего альбома — «За закрытыми окнами».

19 декабря в Москве в клубе «МузПаб» состоялась презентация альбома.

На концерте 26 мая 2016 года в Москве в клубе «16 тонн» состоялась премьера 2 ранее неизданных песен - «Побеждает даль» (2002) и «Пока ты снишься» (2001). Предположительно обе эти песни войдут в готовящийся сборник би-сайдов Татьяны Зыкиной.

Публичный имидж и музыкальный стиль

Я очень четко помню этот момент — когда мы записывали песню «Логово». Она была для меня в личном плане очень серьёзной — ну вот бывает такое, когда чувствуешь, что должен хорошо сделать песню, порваться на немецкий флаг, чтобы она была такой, как надо. И когда я услышала аранжировку — ну, это была катастрофа. Это же как делается — ты приносишь демку, оттуда берется черновой вокал, человек это аранжирует. Но проблема была та же — я не знала, что хочу. Не могла сказать: «Ребята, гитары быть не должно, давайте я вернусь в Ижевск, ради бога, но я не дам насиловать собственную песню». Их никто не насиловал — я сама отдала. Но вот именно после этой песни я сказала, что это полный крах. А мне ответили: «Слушай, ну, в семье не без урода, пусть останется». А дальше — компромисс за компромиссом, и уродов накопилось больше половины альбома. И после «Логова» я поняла, что ничего уже не откатишь назад. Столько денег вложено, столько всего проанонсировано... Мне было страшно думать про будущее. Сегодня мы играем на дне города в парке Горького после «Города 312» — и что дальше? Хочу ли я вообще в эту обойму?

Татьяна Зыкина рассказывает об изменениях в творческом ключе

Если говорить об официальной дискографии, то первый альбом «Ощущение реальности» был выпущен Татьяной в 2009 году; и изначально певицу выдвигали как «новую Земфиру», потому и песни «причесали под рок» и имидж Татьяне сделали соответствующий, но более женственный. Сама Зыкина по этому поводу говорила, что «проблема была в том, что я сама не знала, как я хочу. Знала бы — сказала: „Ребята, надо вот так, если вы пас, я не заставляю“. А люди, с которыми я работала, были намного опытнее и взрослее, чем я. И они как раз знали, что хотели. Поп-рок-историю. Не камерную музыку — стадионную. А я к этому не приспособлена — ни психологически, ни по материалу. И эти старые песни — они для меня сейчас смешны. Это когда девочка учится готовить и испекла, например, пельмени размером с ладонь — кривые, косые, и вообще в воде развалились. Да, это тоже шаги. Просто получилось так, что они были публичными. Совершив шаг, за который мне сейчас отчасти стыдно, я подвела не только себя, но и людей, которые со мной в это ввязались».

Второй альбом «Другая глубина» был выпущен через год уже совершенно другим составом, и Татьяна руководствовалась исключительно своими вкусовыми предпочтениями на тот момент, потому пластинка получилась совершенно не похожей на первый релиз. Как писала Валерия Гудкова с портала «Группа быстрого реагирования» «наверное, с первым альбомом, и вообще ранним творчеством, „Другую глубину“ объединяло только невероятно колкая и верная, „бабская“ лирика».

Творчество Тори Эймос (слева) и Бьорк (справа) имели огромное влияние на музыкальный стиль Татьяны Зыкиной

Весной 2011 певица представила живую пластинку «Пиано-весна» по которой уже можно было немного судить о будущем релизе. Пластинка получилась по максимуму клавишной. Как признаётся сама Татьяна, сначала она хотела сделать «Я и мои ожидания» исключительно клавишным альбомом, но потом большинство песен обросло новыми инструментами. В интервью журналу «Афиша» Зыкина признавалась, что «если бы „Я и мои ожидания“ был бы первым моим альбомом, выхлопа не было бы вообще никакого. Потому что чем проще, понятнее, примитивнее твоя музыка, тем больше у тебя шансов где-то себя зафиксировать, на радио например. Но у меня не было никаких иллюзий. Как только мы сели писать этот альбом, я сказала — ребята, давайте сразу расстанемся с иллюзиями, никакого радиоформата не будет. Притом что я уверена, что „Оба неба“ можно было бы записать так, что это были бы вторые „Водопады“. Вопрос в том, ставишь ли ты себе такую цель. Я не ставила. Для меня была цель в том, чтобы я поставила диск в машине и почувствовала, что это моя осуществившаяся мечта. Что все как надо. И если бы там взвыло гитарное соло… Возможно, гитара — самый понятный русскому уху инструмент, но после передоза на первом альбоме она у меня сейчас сразу дикую аллергию вызывает».

О переменах в звучании Зыкина также говорила, что «на самом деле я это не воспринимаю как какие-то колебания. Для меня-то все очень стройно. Почему первый альбом был таким — я уже объяснила. Второй… Мы только оторвались от лейбла, у нас не было накоплений, чтобы записать полноценный альбом, был компьютер и пара горящих глаз — и мы это сделали. Ну и вот теперь третий. Который я правда обожаю. И он правда автопортрет. В нём нет ничего, что мне хотелось бы заретушировать».

Тексты и тематика песен

Процесс соединения текстов-переживаний, текстов-эмоций с музыкой не всегда проходит гладко и быстро. В голове просто сидит какая-то строчка или мыслеформа и нужно дождаться, когда для неё поспеет остальное. Некоторые пишутся относительно легко. Это в большей степени зависит не от вдохновения, а от того, насколько ясно в голове то, что ты хочешь выразить, сколько мыслей ты накопил, насколько они конкретны. Если внутри готов совершенно чёткий, собранный синопсис, то уложить это в ноты и слова уже не так сложно.

Татьяна Зыкина (из интервью порталу «Life Delights»)

Тематически тексты песен Татьяны Зыкиной отличаются глубоким самоанализом, разбором своей личной жизни. На дебютной пластинке «Ощущение реальности» певица представила песни, сочиненные в период с 2002 по 2009 год. Сергей Уваров с портала «Digitlife» назвал альбом «одним из лучших альбомов в России за последнее время», назвав песню «Город, в котором» «первой настоящей балладой на альбоме, которую стоит отнести к безусловным удачам певицы».

Через год Зыкина выпускает альбом «Другая глубина». Портал «DayMusic.ru» отметил, что «Татьяна выпустила экспериментальный вневременной электронный альбом среднетемповых песен с личностными текстами, которые делают её ближе слушателям и уводят от заявленной когда-то давно помпезности больших залов. Здесь нет лидирующих композиций, рвущихся на первый план, но есть атмосфера камерности и искренности».

Дмитрий Прочухан на сайте «Newsmusic.ru» отмечал, что "лирика альбома имеет отчасти наивный характер и рассчитана на понимание и сочувствие у женской аудитории: «ты мне нравишься очень, несмотря на свой статус семейный», «по ошибке привыкну не к тому». В этот раз Татьяна Зыкиной вновь не удалось избежать цитат из Земфиры: при прослушивании трека «В серо-голубых» не покидает ощущение, что следующей композицией в плеере будет «Ромашки» или «СПИД».

«Я и мои ожидания» был назван самым «женским» альбомом певицы. Журнал Apelzin писал, что большинство песен на нём — это результат сложных внутренних переживаний певицы, связанных, видимо, с её непростой личной жизнью. Диск наполнен какой-то непередаваемой грустью, он идеально подходит для того времени года, в которое он был выпущен. Отдельные треки с альбома — «Здесь и сейчас», «Твой дом», «Причин нет» — это манифест женщины, которую отношения с человеком загнали в тот угол, из которого существует два выхода — сорваться или написать об этом песню.

Личная жизнь

Муж Оскар Чунтонов. вышла замуж 19 ноября 2010

Дети: 19 февраля 2012 года родился сын Алексей. 30 марта 2014 года родился второй сын Федор.

Дискография

Студийные альбомы

• Ощущение реальности (2009)
• Другая глубина (2010)
• Я и мои ожидания (2011)
• За закрытыми окнами (2015)

Ссылки

• [www.tatyanazykina.ru/ yanazykina.ru] — официальный сайт Татьяны Зыкиной
• [gaude.ru/story/tatyana-zykina-vklyuchat-golovu-i-delat-muzyku Интервью с Татьяной Зыкиной]

Отрывок, характеризующий Зыкина, Татьяна Сергеевна

– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.