Зыков, Пётр Павлович

Пётр Павлович Зыков (Зыков-второй)
Основные сведения
Страна	Россия
Дата рождения	20 июня 1852(1852-06-20)
Место рождения	Москва
Дата смерти	10 августа 1899(1899-08-10) (47 лет)
Место смерти	Москва
Работы и достижения
Работал в городах	Москва, Подмосковье
Архитектурный стиль	эклектика, ложнорусский стиль
Важнейшие постройки	храм в селе Середа (ныне г. Фурманов) Костромской губернии храм Донской иконы Божией Матери в посёлке Перловка

Пётр Павлович Зы́ков (Зыков-второй) (20 июня 1852, Москва — 10 августа 1899, Москва) — московский архитектор, мастер храмовой архитектуры периода поздней эклектики. Сын архитектора Павла Петровича Зыкова (первого) (1821—1887).

Биография

Пётр Зыков окончил в 1874 году физико-математический факультет Московского университета, в 1877 году — Императорскую Академию художеств в Санкт-Петербурге со званием классного художника архитектуры первой степени. Вернувшись в Москву, в 1889 году получил должность архитектора Московского попечительного о бедных комитета. В 1895 году Зыков был назначен архитектором Мариинской больницы. С 1897 году служил сверхштатным техником Строительного отделения Московского губернского правления, сохраняя за собой прежние должености. Работал на фирму отца, руководил постройками по его проектам (в том числе выстроил храм Спаса на Большой Спасской улице и колокольню при храме Трифона в Напрудном). Малый объём самостоятельных работ Зыкова-второго — практически полностью в сфере храмового зодчества. В Москве его работы практически полностью уничтожены в послереволюционные годы как «не имеющие исторической ценности».

Работы Зыкова

• 1880-е — Храм Спаса на Большой Спасской улице, Москва (проект П. П. Зыкова-первого, не сохранился)
• 1881—1885 — Храм Тихвинской иконы Божией Матери в с. Ванилово (ныне посёлок имени Цюрупы) Воскресенского района Московской области. В 1899 году Н. Д. Струковым перестроена трапезная.
• 1889 — перестройка трапезной Богоявленского собора в Елохове, Москва
• 1894—1896 — Храм Донской иконы Божией Матери в дачном посёлке Перловка
• 1890—1895 — Колокольня храма св. Трифона в Напрудном, Москва (проект П. П. Зыкова-первого, не сохранилась)
• 1890—1895 — Храм свт. Николая Чудотворца в Покровском, Москва, Бакунинская улица, 100
• 1897- завершён посмерно в 1905 — храм иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радости» в селе Середа Костромской губернии (ныне г. Фурманов Ивановской области). Крупнейший проект Зыкова, рассчитанный на 2000—2500 молящихся (площадь более 10 тыс. кв. м.).

Литература

• Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А. В. Щусева и др. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 113. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.
• Московская энциклопедия / С. О. Шмидт. — М.: Издательский центр «Москвоведение», 2007. — Т. I, Книга 1. — С. 629. — 639 с. — 10 000 экз. — ISBN 978-5-903633-01-2.

Ссылки

• [testan.narod.ru/article/perlovka.htm М. В. Нащокина. Перловка и её храм]
• [sobory.ru/article/index.html?object=00147 Храм в Середе (Фурманове)]

Отрывок, характеризующий Зыков, Пётр Павлович

Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.