Зэра Яыкоб

Зэра Яыкоб (Зара-Якоб, в пер. с амхара — Семя Иакова; род. 1399 г. — ум. 1468 г.) — негус (император) Эфиопии, религиозный писатель.

История

Один из значительнейших правителей Эфиопии. Тронное имя — Куастантынос (Константин) І. Сын императора Давида I. Родился в местечке Тулк, современного эфиопского района Оромия. После смерти отца был заключён в тюрьму своим старшим братом, императором Теодором I, но не был исключен из очереди престолонаследования.

Провозглашён императором в 1434 году, коронован в Аксуме в 1436 году. После раскрытия заговоров против своей власти сместил нескольких губернаторов провинций, подчинив эти территории своим дочерям. Царствование Зэра Яыкоба протекало в борьбе с сепаратистскими выступлениями, борьбой с мусульманскими соседями и религиозно-еретическими движениями. Был женат на Елене, дочери Мехмета, царя Хадии.

Император провёл несколько реформ (административную, церковную и др.), упрочивших централизованную власть над страной, были разрешены разногласия внутри церкви и она стала подконтрольна императору, получив при этом значительные земельные владения. Была утверждена верховная власть императора на землю, в то же время Зэра Яыкоб щедро раздавал её своим сторонникам.

В 1445 году Зэра Яыкоб разгромил войско Баглай-ад-дина, султана Адала, государства, созданного народом афар, укрепил влияние Эфиопии на юге среди народа сидамо, затем предпринимал безуспешные походы на север, против племён агау и фалаша. Приблизительно в 1456 году он, приняв яркий свет в небе (видимо, комету Галлея) за знамение, основывает город Дэбрэ-Бырхан («Гора света») и делает его своей столицей. На окраинах своей империи Зэра Яыкоб основывает монастыри и военные поселения. В 1453 году на императора было совершено покушение, после которого Зэра Яыкоб, уже отличавшийся к концу своего царствования склонностью к деспотизму, стал с особой жестокостью преследовать своих противников и критиков.

Рьяный религиозный фанатик, Зэра Яыкоб развязал жестокий террор против «еретиков» и «язычников». Стефаниты, представители нестяжательского обновленческого течения в эфиопской церкви, приговаривались им к пыткам и побиванию камнями; в числе прочих, императором были казнены за «поклонение Дасаку» четыре собственных сына. Незадолго до своей смерти Зэра Яыкоб замучил до смерти одну из своих жён, обвинённую в заговоре, и чуть не казнил её сына Бэыдэ Марьяма за проведение заупокойной обедни по матери. Впрочем, конфликт был улажен, и Бэыдэ Марьям был назван Зэра Яыкобом своим официальным преемником.

Отправленные Зэра Яыкобом посольства, возглавляемые сицилийцем Пьетро Ромбуло, посещали Индию, Рим и Арагон. Кроме того, во время правления Зэра Яыкоба делегация Эфиопской церкви, по приглашению папы Евгения IV, посетила Флорентийский церковный собор. Зэра Яыкоб покровительствовал церковной культуре и литературе; он известен также как писатель, создатель религиозно-дидактических сочинений. В числе писаний Зэра Яыкоба — три значительные богословские трактаты: «Книга Света», «Книга Рождества» и «Книга Троицы».

Борис Тураев и Василий Болотов сравнивали правление Зэра Яыкоба с испанским королём Филиппом II.

Зэра Яыкоб присутствует в компьютерной игре Civilization IV: Beyond the Sword в качестве лидера эфиопской цивилизации.

Литература

• Тураев Б. а.,. Зара-Якоб, абиссинский царь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Тураев Б. А., «Абиссинские хроники XIV—XVI веков», Москва-Ленинград 1936
• Dillmann A., «Über die Regierung, inbesondere die Kirchenordnung des Königs Zara Jacob», Berlin 1884.

Отрывок, характеризующий Зэра Яыкоб

Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.