Зюсмайер, Франц Ксавер

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Зюсмейер, Франц Хавьер»)
Перейти к: навигация, поиск
Франц Ксавер Зюсмайер
Franz Xaver Süßmayr (Süssmayr)
Дата рождения

1766(1766)

Место рождения

Шваненштадт, Священная Римская империя

Дата смерти

17 сентября 1803(1803-09-17)

Место смерти

Вена

Страна

Священная Римская империя

Профессии

музыкант, композитор

Франц Ксавер Зюсмайер (также Зюсмейер, Зюсмайр, нем. Franz Xaver Süßmayr (Süssmayr, Suessmayr); 1766, Шваненштадт — 17 сентября 1803, Вена) — австрийский композитор, ученик Вольфганга Амадея Моцарта.





Биография

В молодости был главным певчим в провинциальной австрийской церкви. В 1787 году переехал в Вену, где поначалу стал учеником Антонио Сальери, а затем начал учиться у Моцарта.

Сблизившись с композитором, Зюсмайер целый год прожил в доме Моцарта и его жены Констанции как полноправный член семьи. В 1791 году он ассистировал Моцарту как копиист при работе композитора над операми «Милосердие Тита» и «Волшебная флейта». Кроме того, он является автором второй части концерта для валторны с оркестром Моцарта (Horn Concerto N°1 II. Rondo. Allegro, F.X. Süssmayr SWV 502) и речитативов к его опере Милосердие Тита (премьера которой состоялась 6 сентября 1791 года в пражском Сословном театре незадолго до смерти Моцарта). С ним Моцарт обсуждал ход работы над своим «Реквиемом» и после внезапной смерти композитора Зюсмайер по просьбе вдовы Моцарта закончил его «Реквием». Эта работа Зюсмайера вызвала в дальнейшем ожесточённую полемику, особенно в 1820-е гг.: обсуждался и масштаб его вклада (причём находились и специалисты, утверждавшие, что «Реквием», в сущности, написан Зюсмайером, и те, кто настаивал на незначительности его вклада), и сопоставимость дарований двух композиторов — в частности, Г. Л. П. Зиверс ставил Зюсмайера почти вровень с Моцартом, тогда как Отто Ян подчёркивал подражательный и легковесный характер его музыки. Так или иначе до сих пор «Реквием» Моцарта традиционно исполняется в редакции и с оркестровкой Зюсмайера, хотя в дальнейшем были предложены и редакции других композиторов.

С 1792 по 1794 год композитор был капельмейстером венского Бургтеатра, в 1794—1801 годах — капельмейстером Кернтнертор-театра. Зюсмайер написал около 25 опер, особым успехом пользовались комические: среди них выделяются сочинения на популярные восточные темы «Турок в Италии» (Второе названием «Мусульманин в Неаполе», либретто Катерино Маццола, 1794 год, Прага)[1] и «Сулейман II или Три султанши» (Soliman der Zweyte; oder Die drey Sultanninen, либретто Franz Xavier Huber, 1799 год, Вена). На мотив из «Сулеймана II» (трио "Tändeln und scherzen") Бетховен создал Восемь вариаций для фортепиано (WoO 76). Также Зюсмайер сочинял балеты, церковную, симфоническую, камерную и вокальную музыку. Иногда исполняются его Немецкий Реквием и Турецкая Симфония (Sinfonia Turchesca in Do, SmWv 403).

25 апреля 1812 года, уже после смерти композитора, в миланском театре Ла Скала состоялась премьера его балета «Орех Беневенто» в постановке балетмейстера Сальваторе Вигано. Никколо Паганини, присутствовавший на одном из представлений, был так поражён сценой безудержной пляски колдуний, что написал одно из своих наиболее известных произведений — «Ведьмы», вариации на тему балета «Орех Беневенто» для скрипки с оркестром (Вариации на четвёртой струне). Премьера сочинения состоялась в «Ла Скала» 29 октября 1813 года и поразила публику[2].

Избранные произведения

Оперы
  • 1785 — «Любовь для короля» (Кремсмюнстер)
  • 1792 — «Моисей, или Исход из Египта» (нем. Moses oder Der Auszug aus Aegypten)
  • 1794 — «Зеркало Аркадии» (нем. Der Spiegel von Arkadien)
  • 1794 — «Турок в Италии» («Мусульманин в Неаполе»).
  • 1796 — «Двойная признательность», редакция оперы Андре Гретри «Двойное испытание», «Добровольцы»
  • 1799 — «Сулейман II, или Три султанши» (нем. Soliman der Zweyte; oder Die drey Sultanninen)
  • 1800 — «Гюльнара»
Балеты
Кантаты
  • 1796 — «Спаситель в опасности»

Напишите отзыв о статье "Зюсмайер, Франц Ксавер"

Примечания

Источники
  1. [www.amadeusonline.net/almanacco.php?Start=0&Giorno=&Mese=&Anno=&Giornata=&Testo=il+turco+in+italia&Parola=Stringa Альманах Amadeus]
  2. Мария Тибальди-Кьеза. Паганини / пер. с ит. И. Константиновой. — М.: Молодая гвардия, 2008. — 388 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 978-5-235-03117-3.
Комментарии

Ссылки

Отрывок, характеризующий Зюсмайер, Франц Ксавер

– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.