Зязиков, Багаудин Хусейнович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Зязиков Багаудин Хусейнович
Место рождения:

Барсуки, Назрановский округ, Терская область, Российская империя

Гражданство:

Российская империя Российская империя СССР СССР

Род деятельности:

писатель, переводчик, литературный критик, журналист

Годы творчества:

1925—1965

Направление:

реализм

Жанр:

очерк, рассказ, повесть

Язык произведений:

ингушский

Дебют:

«Отцы и дети» (1928, в соавторстве с Хамзатом Осмиевым)

Зязиков Багаудин Хусейнович (14 апреля 1908 — 11 ноября 1965) — ингушский советский писатель.





Биография

Родился 14 апреля 1908 года в семье крестьянина в селе Барсуки (бывший Назрановский округ Ингушетии). В 1924 году закончил Назрановскую сельскохозяйственную школу. Поступил на подготовительное отделение Ингушского педагогического техникума. Здесь увлёкся литературой, участвовал в работе над рукописным журналом «Красные ростки», писал рассказы и очерки.

В 1928 году в соавторстве с Хамзатом Осмиевым написал повесть «Отцы и дети», которая была опубликована в газете «Сердало» («Свет»). После окончания техникума в 1930 году работал учителем русского языка и литературы в Сурхахинской, а потом в Базоркинской сельской школе.

В 1931 году поступил на подготовительные курсы в аспирантуру 2-го Северокавказского пединститута. Одновременно активно занимался писательской деятельностью. После окончания учебы работал в редакции «Сердало», редактором книжного издательства. В 1934 году стал заведующим отделом народного образования Назрановского района. В 1938 году перешёл на работу в Чечено-Ингушское книжное издательство. В 1939 году стал членом КПСС. Перед Великой Отечественной войной был инструктором отдела печати Чечено-Ингушского обкома КПСС, вел общественную и пропагандистскую работу.

Великая Отечественная война

В июле 1941 года был призван Орджоникидзовским РВК Грозного в Красную армию. Окончил курсы военно-политической школы и с января 1942 года работал фронтовым корреспондентом. Впоследствии стал начальником партийно-комсомольского отдела фронтовой армейской газеты Западного и Калининского фронтов «Сын Родины». Приказом ВС 39-й армии Калининского фронта № 341 от 16.12.1942 года старший литературный сотрудник редакции газеты «Сын Родины» капитан Зязиков награждён медалью «За боевые заслуги» за организацию подборки и написание ряда статей, передающих боевой опыт бойцам РККА[1].

В 1944 году был депортирован. До 1957 года жил Ташкенте и Фрунзе, работал в хозяйственных и торговых организациях.

После депортации

В 1957 году по командировке ЦК КП Киргизии учился на курсах Высшей партийной школы при ЦК КПСС в Москве. После окончания курсов работал директором книжного издательства, а затем заведующим отделом пропаганды и агитации Чечено-Ингушского обкома КПСС. С 1958 года до своей кончины был ответственным секретарем правления Союза писателей ЧИАССР, членом редколлегии альманаха «Утро гор».

Литературная деятельность

Зязиков перевёл на ингушский язык много произведений русской и советской литературы: «Морской пожар» Новикова-Прибоя, «Дубровский» А. С. Пушкина, «После бала» и «Кавказский пленник» Л. Н. Толстого, «Смерть чиновника» А. П. Чехова, «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова, «Чапаев» Д. Фурманова, «Колхида» К. Паустовского и другие.

Он вёл большую работу по сбору ингушского фольклора. Фронтовой опыт стал основой для его произведений, посвящённых Великой Отечественной войне. Однако всерьёз писательской деятельностью он занялся в 1956 году.

В 1958 году вышла его первая книга — сборник рассказов «Воля советского человека». В Чечено-Ингушском книжном издательстве в 1960 году вышел второй сборник писателя («Счастье»), а в 1961 — третий («Красота до полудня — добродетель до смерти»). В 1962 году увидела свет его первая повесть «Именем республики».

Большое внимание Зязиков уделял литературной критике. Он писал литературоведческие статьи, исследования, работы, посвященные биографиям ингушских писателей, которые публиковались сначала в Алма-Ате газете «Знамя труда», позже в республиканских газетах ЧИАССР «Сердало», «Ленинан некъ» («Ленинский путь»), «Грозненский рабочий», альманахах «Утро гор» и «Орга».

Библиография

на ингушском языке
  • Советски сага лоIам («Воля советского человека»). Дувцарий сборник. Грозный, Нохч-ГIалгIай книжни издательство, 1958.
  • Ираз («Счастье»). Дувцарий и очеркийи гуллам. Дешхьалхе X. С. Мальсагова. Грозный, Нохч-ГIалгIай книжни издательство, 1960.
  • Хозал — делкъелца, дикал — валлалца. Дувцараши очеркаши («Красота до полудня — добродетель до смерти»). Грозный, Нохч-ГIалгIай книжии издательство, 1961.
  • Республика цIерагIа («Именем республики»). Повесть. Дешхьалхе Мальсагов Ахьм. Грозный, Нохч-ГIалгIай книжни издательство, 1962.
  • Турпала вахарцара ийс ди («Девять дней из жизни героя»). Повесть. Грозный, Нохч-ГIал-гIай книжни издательство, 1964.
  • Дега гIозале. Повесть. Грозный, Нохч-ГIалгIай книжни издательство, 1965.
  • Хержа произведенеш (Избранные произведения). Т. 1. Оттадаьр А. Зязиков. Дешхьалхе И. Дахкильгова. Грозный, Нохч-ГIалгIай книжни издательство, 1968.
на русском языке
  • Девять дней из жизни героя. Повесть. Перевод с ингушского Ц. Голодного. М., «Детская литература», 1964.
  • Путь к счастью. Сборник повестей и рассказов. Перевод с ингушского Г. Русакова. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1964.
  • Мечта. Повесть. Перевод с ингушского О. И. Романченко. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1966.
  • Девять дней из жизни героя. Повесть. Перевод с ингушского Ц. Голодного. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1967.

Критика

на ингушском языке
  • Мякиев А. «Республика цIepaгIa». «Сердало», 1962, 27 декабрь.
  • Мальсагов Або. Вахара наькъаца. «Лоаман Iуйре», 1965, № 4.
  • Яблокова Г. Зязиков Бахьаудина книжкай турпалаш вайца гIa боахаш ба. «Лоаман Iуйре», 1966, № 2.
  • Чахкиев Саид. Массаза дахаргдола мугIараш. «Сердало», 1966, 29 январь.
  • Мальсагов Або. Деша воккха говзанча. (Зязиков Хьусена Бахьаудин ваь 60 шу дизарга). «Лоаман Iуйре», 1968, № 2.
на русском языке
  • Ведзижев Ахмет. Повесть о легендарном подвиге. — «Грозненский рабочий», 1964, 1 декабря.
  • Корзун В. Б. Герои боевых и мирных дней. — «Грозненский рабочий», 1965, 2 ноября.
  • Некролог. — «Грозненский рабочий», 1965, 13 ноября.

Напишите отзыв о статье "Зязиков, Багаудин Хусейнович"

Литература

Мальсагов А. У., Туркаев Х. В. «Писатели советской Чечено-Ингушетии». 1969 г.

Примечания

  1. [pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie150100487/ Память народа :: Документ о награде :: Зязиков Багаутдин Хусейнович, Медаль «За боевые заслуги»]. pamyat-naroda.ru. Проверено 16 июля 2016.

Ссылки

  • [ezdi-nah.com/publ/14-1-0-10 Зязиков Багаудин Хусейнович]

Отрывок, характеризующий Зязиков, Багаудин Хусейнович

Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.