Зязиков, Идрис Бейсултанович

Идрис Бейсултанович Зязиков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый Секретарь комитета ВКП(б) Ингушской Автономной Области
1924 — 3 сентября 1929
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Черноглаз, Иосиф Моисеевич
Вероисповедание:	Ислам
Рождение:	31 января 1896(1896-01-31) с. Барсуки, Назрановский округ, Терская область, Российская империя
Смерть:	5 июля 1938(1938-07-05) (42 года) Грозный, Чечено-Ингушская АО
Супруга:	Жанетт Зязикова
Партия:	ВКП(б)
Образование:	Московский институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова

Идрис Бейсултанович Зязиков (31 января 1896, село Барсуки — 5 июля 1938, Грозный) — выдающийся государственный деятель, один из основателей ингушской государственности. Идрис Зязиков был известным большевистским деятелем Северного Кавказа, активным участником создания Ингушской Автономной Области и её первым руководителем. Имени Идриса Зязикова назван главный проспект Магаса — столицы Республики Ингушетия.

Биография

Идрис Зязиков родился 31 января 1896 года в селе Барсуки Назрановского округа Терской области. Зязиков происходит из старинного ингушского рода Барханоевых, отец Идриса был одним из первых народных учителей, преподававшим в первой в Ингушетии Назрановской горской школе. Начальное образование получил в Назрановской горской школе, затем окончил Первое реальное училище города Владикавказа.

В 1914 году Зязиков поступает в Московский сельскохозяйственный институт, но, не успев его закончить, в связи с революцией, в 1917 году возвращается на родину, где активно включается в общественно-политическую жизнь Северного Кавказа.

С 1918 по 1924 год Зязиков являлся членом Терского облревкома и Терского облисполкома, председателем Назрановского окрисполкома, первым народным комиссаром внутренних дел Горской республики, председателем ЦИК Горской республики, секретарем бюро Горского обкома ВКП(б), членом ВЦИК СССР. После окончательного распада ГАССР и образования 7 июля 1924 года Ингушской Автономной Области Зязиков избирается руководителем. В должности первого руководителя области он работал до 3 сентября 1929 года.

В 1930 году во время учёбы на курсах марксизма-ленинизма Идрис Зязиков был арестован. Его обвинили в «моральной и политической подготовке» убийства его преемника Черноглаза. 11 июня 1932 года Верховным судом РСФСР он был приговорён к расстрелу, который позже заменили на 10 лет лишения свободы, благодаря личному вмешательству Григория Орджоникидзе и Анастаса Микояна.

После ареста Идрис Бейсултанович отбывал срок в лагерях НКВД. До апреля 1934 года Зязиков находится в лагерях НКВД Коми АССР. В 1935 году по решению Президиума ЦИК СССР его освобождают от дальнейшего отбывания наказания. Едет в Москву, но без паспорта не прописывают. Он перебирается в Тулу и устраивается на завод планировщиком.

Идрис Зязиков принимал активное участие в сохранении ингушами Владикавказа как столицы Ингушской Автономной Области, что и явилось основным поводом для репрессий. В начале октября 1937 года Идрис Зязиков был вновь арестован вместе с женой Жанетт в Москве. 5 июля 1938 года он умер в тюрьме НКВД в Грозном.

Деятельность

Перечисление должностей и постов, которые занимал Идрис Зязиков с 1918 по 1924 годы:

• Член Комитета Обороны Ингушетии;
• Секретарь бюро горских коммунистов;
• Член подпольного Ингушского окружкома;
• Инструктор-организатор Горской организации РКП по Ингушетии;
• Член Ревкома Ингушетии;
• Член Терского облревкома;
• Председатель Назрановского Окрисполкома;
• Народный комиссар земледелия Терской Республики;
• Заместитель председателя ГорЦИКа;
• Народный комиссар внутренних дел Горской Республики;
• Председатель ГорЦИКа;
• Секретарь (тогда слово «первый» не употреблялось) Горобкома;
• Секретарь Владикавказского бюро Юго-Восточного крайкома;
• Член ВЦИК, а затем и ЦИК СССР;
• Член Совета Национальностей Союза ССР.

Ссылки

• [www.ingushetia.ru/m-news/archives/004685.shtml Зязиков Идрис Бейсултанович ]

СССР   Ингушетия   Персоналии

Отрывок, характеризующий Зязиков, Идрис Бейсултанович

– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.