Зёйдерзе (проект)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Зёйдерзее (проект)»)
Перейти к: навигация, поиск

Проект «Зёйдерзе» (нидерл. Zuiderzeewerken) — система рукотворных дамб и работ по осушению и дренажу земли, крупнейший инженерный проект Нидерландов в XX веке. Проект включал в себя постройку дамбы, отделившей Зёйдерзе от Северного моря, и превращению земель, занимаемых теперь уже внутренними водами в польдеры. Основной целью проекта являлось увеличение площадей для производства продовольствия и защита от наводнений.

По мнению Американского общества гражданских инженеров (ASCE) проект «Зёйдерзе» совместно с проектом «Дельта» является одним из Семи чудес света современного мира. В 1930 году голландский режиссёр Йорис Ивенс снял одноимённый документальный фильм, посвящённый проекту.[1]





Появление идеи

Первые задумки о том, как обезопасить «нижние земли» от капризов стихии появились ещё в XVII веке, но технических возможностей для реализации в то время ещё не было. Первые выполнимые идеи стали появляться во второй половине XIX века, в том числе план инженера Корнелиса Лили (ставшего впоследствии министром), лёгший в основу проекта «Зёйдерзе». В соответствии с этим планом, созданном Лели в 1891 году, между северной конечностью Северной Голландии и западным берегом Фрисландии должна пройти огромная дамба, которая позволит создать 4 польдера по краям озера, получившего впоследствии название Эйсселмер. Между польдерами планировалось оставить две крупных полосы воды для дренажа и судоходства. Изначально площадь водной поверхности, затронутой проектом, составляла 3,5 тыс. км².

В 1913 году Корнелис Лели становится министром транспорта и общественных работ, и правительство официально начинает работать над планами по закрытию Зёйдерзе. Шторм 1916 года, прорвавший несколько дамб по берегам залива, а также боязнь массового голода в годы Первой мировой войны из-за недостатка пахотных земель, показали необходимость работы в данном направлении. 14 июля 1918 года был принят закон «Zuiderzee Act», положивший начало мегапроекту[2]. В законопроекте были указаны три основные цели:

  • Защита центральных Нидерландов от стихии Северного моря
  • Увеличение поставок продовольствия путём создания новых сельскохозяйственных угодий
  • Улучшение управления водными ресурсами путём создания пресноводного озера на месте солёного залива

После создания департамента по проекту «Зёйдерзе» (Dienst der Zuiderzeewerken) в мае 1919 года работа началась полным ходом. Было решено начать не со строительства основной дамбы, а провести тестовые работы — построить дамбу Амстелдипдейк по небольшому заливу Амстелдип, отделявшему остров Виринген от материковой части Северной Голландии. Постройка дамбы заняла 4 года, хотя её длина составила всего 2,5 км. Строители получили бесценный опыт, применённым ими в дальнейшем. Во время строительства дамбы методика мелиорации земель была испробована в небольшом экспериментальном польдере Андейк.

Другие планы проекта

Превращение Зёйдерзе в Эйсселмер

Новое исследование, выполненное на фоне сомнений по финансовой осуществимости проекта, показало, что работы наоборот следует по возможности ускорить. В 1927 году началась работа по выполнению основной части проекта — созданию дамбы Афслёйтдейк, которая прошла между населёнными пунктами Ден-Увер (Северная Голландия) и Зюрих (Фрисландия). Ширина дамбы составляет 90 м, изначальная высота — 7,25 м над уровнем моря, уклон стен — 25 %.

Процесс строительства продвигался быстрее, чем ожидался, однако были и трудности — в трёх местах по ходу расположения дамбы находились более глубокие подводные желоба, где приливные течения были наиболее сильными. В результате на два года раньше запланированного, 28 мая 1932 года последний пролив был перекрыт, и залив Зёйдерзе превратился в пока что ещё солёное озеро Эйсселмер. Сама плотина была открыта 25 сентября 1933 года, после достижения требуемой высоты и прокладки автомобильной дороги.

На двух концах дамбы расположены системы шлюзов для обеспечения судоходства и прокачки воды. Южный комплекс в Дер-Увере включает в себя судоходные Стевиншлюзен (Stevinsluizen), названный в честь Хенрика Стевина (сына Симона Стевина), а также три группы по 5 шлюзов для перекачки воды из Эйсселмера в Ваддензе.

Осушение земель

В таблице сведены все работы по строительству дамб и созданию польдеров, выполненные в рамках проекта «Зёйдерзе»:

Название проекта Длина, км Начало строительства Конец строительства Дата осушения Площадь, км²
Амстелдипдейк 2,5 29 июня 1920 31 июля 1924 тестовая дамба
Андейк  — 1926 1927 1927 0,4
Афслёйтдейк 32 январь 1927 23 мая 1932 основная дамба
Вирингермер 18 1927 27 июля 1929 31 августа 1930 200
Нордостполдер 55 1936 13 декабря 1940 9 сентября 1942 480
Восточный Флеволанд 90 начало 1950 13 сентября 1956 29 июня 1957 540
Южный Флеволанд 70 начало 1959 25 октября 1967 29 мая 1968 430
Маркервард,
дамба Хаутрибдейк
28 1963 4 сентября 1975 не стали

Методика создания польдера проста — часть Эйсселмера отгораживалась дамбой, и из огороженной территории выкачивалась вся вода. Технология была отработана на маленьком польдере недалеко от Андейка (Северная Голландия) в 1926—1927 годах. На территории 0,4 км² были протестированы эффекты дренажа почв Зёйдерзе и изучены способы конфигурации новых польдеров.

Осушение первого крупного польдера завершилось в 1930 году, а последнего — 38 лет спустя. Второй по счёту польдер — Нордостпольдер — не был полностью осушен до 1942 года и играл важную роль в голландском Сопротивлении во время Второй мировой войны, предоставляя множество мест для укрытия. После войны осушили почти 1000 км² земли (Флеволанд), на которой расположились города Лелистад и Алмере. Последний из планируемых польдеров — Маркервард — после интенсивной полемики осушен не был. В 1986 году на новых землях была основана провинция Флеволанд. Общая площадь «отвоёванной» у моря земли составила 1650 км².

На осушенной земле появились новые города, такие как Леммер, Волленхове и Блокзейл, а также бывшие островные поселения Урк, Схокланд, Веринген и другие. Но были и свои минусы — посёлок Кёйнре, некогда бывший крупнейшим портом в Зёйдерзе, пострадал больше всего, оказавшись отрезанным от воды.

Вирингермер

Строительство первого из пяти планируемых польдеров на северо-западе залива началось одновременно со строительством дамбы Афслёйтдейк. Польдер площадью 200 км² появился на месте залива Вирингермер, расположенного к югу от Вирингена. Это был единственный польдер, созданный в Зёйдерзе, — остальные уже «отвоёвывались» у озера Эйсселмер.

Построение дамбы, окружающей Вирингермер, оказалось более трудной задачей, чем это было с последующими польдерами, поскольку до завершения Афслёйтдейка в заливе происходили приливы, и дамбы приходилось делать немного выше. Дамба длиной 18 км была завершена в июле 1929 года. Дренаж польдера осуществлялся насосными станциями (нидерл. gemaal) — у Ден-Увера была построена дизельная станция «Leemans», а у Медемблика — электрическая станция «Lely». Водоподъёмный механизм был основан на разновидности архимедова винта, разработанного Альбертом Болдуином Вудом. Начавшие работать в феврале 1930 года станции смогли осушить польдер за 6 месяцев непрерывной работы. Осушение в данном случае не подразумевает полное отсутствие воды — грязная поверхность польдера остаётся покрыта мелкими прудами и для дальнейшей мелиорации необходима сеть дренажных каналов, перераспределяющих воду к насосным станциям. В результате высыхания морское дно просело местами до метра, после чего дренажные каналы были заменены сетью подземных дренажных труб.

Первым на девственной земле польдера пророс тростник (хотя это больше относится к следующим польдерам). Он помог испарить воду и укрепить почву. После создания необходимой инфраструктуры тростник был заменён на рапс, превратив польдер весной в жёлтое море цветов. После этого землю засадили различными типами зерновых культур.

Будучи первым из польдеров, Вирингермер оказался наиболее близким к первоначальной концепции использования новой земли для сельского хозяйства. На его территории сформировались четыре деревни — Слотдорп (1931), Мидденмер (1933), Вирингерверф (1936) и Крейлерорд (1957). С ростом населения польдера 1 июля 1941 года он был выделен в отдельный муниципалитет провинции Северная Голландия.

Бо́льшая часть тяжёлой работы 1930-х годов по строительству Вирингермера пропала в конце Второй мировой войны. Немецкое командование 17 апреля 1945 года приказало взорвать дамбу польдера. Никто не пострадал, но Вирингермер вновь оказался под водой. По окончании войны польдер восстановили довольно быстро и уже к концу 1945 года вода была повторно откачана.

Нордостполдер

Согласно плану 1891 года следующий польдер должен был быть создан в юго-восточной части озера, но в 1932 году решили построить сначала польдер на северо-западе, поскольку он был меньше и, соответственно, проще в строительстве. Финансовые трудности задержали начало работ над Нордостполдером до 1936 года. Две дамбы общей длиной 55 км начинались от Леммера (Фрисландия) и от Волленхове (Оверэйсел). Ответные части строились с острова Урк. Начало Второй мировой затормозило процесс строительства и возведение дамбы было завершено лишь в декабре 1940 года. К сентябрю 1942 года 480 км² земли были осушены в достаточной мере для начала освоения земель.

Строители Нордостполдера уже имели необходимый опыт, а спокойные воды Эйсселмера упрощали задачу. Новые земли преимущественно были использованы для ведения сельского хозяйства, на менее плодородных участках был высажен лес. Земля польдеров в ходе работ принадлежала государству, но после их завершения распределилась по частным собственникам. Наводнение в странах Северного моря (1953) изменило планы правительства. Вместо того, чтобы отобрать лучших фермеров для поселения в Нордостполдере, туда переселили большое число жителей наиболее сильно пострадавшей Зеландии.

На территории польдера находятся два бывших острова: ледниковый моренный холм Урка и вытянутый Схокланд. Урк, как и до осушения земель, является рыболовецким посёлком. 3 октября 1939 года он перестал быть островом, когда дамба, идущая с севера от Леммера, была завершена. В центре польдера, где пересекаются три основных дренажных канала расположен город Эммелорд, основанный в 1943 году. Сразу планировавшийся как единственный крупный город польдера, он служит центром местного самоуправления. Десять небольших деревень располагаются по краям польдера, первыми из них были Энс, Маркнессе и Краггенбург (1949), затем Бант (1951), Крейл и Рюттен (1953), а затем наконец Эспел, Толлебек и Нагеле (1956).

Каналы, отходящие от Эммелорда отводят воду к трём насосным станциям «Buma» рядом с Леммером, «Smeenge» в Волленхове и «Vissering» в Урке. Первые две питаются от электричества, а третья качает воду с помощью дизельного двигателя.

Флеволанд

Восточный Флеволанд

В 1950 году, после восстановления Вирингермера и возобновления работ над Нордостполдером, началось строительство крупнейшего (540 км²) польдера — Восточного Флеволанда (Oostelijk Flevoland). Дамбы строились начиная с нескольких островов на середине Эйсселмера. Как показал опыт Нордостполдера, грунтовые воды уже существующих земель стекают в низменности новой земли, вызывая дегидрацию и проседание почв. Поэтому было решено гидрологически изолировать новые польдеры от материка полосой озёр, что потребовало строительства гораздо более длинной (90 км) дамбы вокруг польдера. Планировавшийся ранее единый юго-восточный польдер решено было построить в два этапа, разделив эти две части дамбой Кнардейк для защиты второго польдера в случае затопления первого. Два основных дренажных канала, входящих в единую гидрологическую инфраструктуру двух польдеров и пересекающих дамбу Кнардейк, в случае затопления закрывались небольшими плотинами.

В 1953 году сильное наводнение обрушилось на юго-запад Нидерландов, поэтому рабочие и оборудование были переведены на восстановительные работы в дельту Рейна (которые позже вылились в проект «Дельта»). Работы над Восточным Флеволандом возобновились в 1954 году и 13 сентября 1956 года, окружающая будущий польдер, дамба была завершена. Откачка воды производилась до июня 1957 года тремя насосными станциями: «Wortman» (дизель, Лелистад-Хавен), «Lovink» (электрическая, Хардервейк) и «Colijn» (электрическая, на южном берегу Кетелмера). Эти станции также использовались при осушении южного польдера.

При планировании польдера была заложена возможность основать крупный город, используемый в качестве регионального центра и возможной столицы новой провинции. Этот новый город был основан в 1966 году и назван Лелистадом, в честь Корнелиса Лели, одного из начинателей проекта. Другие населённые пункты были основаны раньше: Дронтен (1962), Свифтербант (1963) и Биддингхёйзеном (1963). Акценты по использованию земель сместились немного с сельского хозяйства на создание лесов и заповедников.

Южный Флеволанд

Строительство Южного Флеволанда (Zuidelijk Flevoland) началось в начале 1959 года. Кнардейк и 70 км новых дамб были закончены в октябре 1967 года. Благодаря единой системы Флеволандов потребовалось строительство только одной дизельная насосная станции «De Blocq van Kuffeler», хотя первичная откачка воды выполнялась только ей. К маю 1968 года 430 км² новой земли были осушены.

Из-за выгодного географического положения южного польдера относительно урбанизированных территорий центральных Нидерландов в план польдера было заложено создание крупного города Алмере, предназначенного для разгрузки населённых районов, в частности Амстердама. Территория между Алмере и Лелистадом была выделена для размещения тяжёлой промышленности, однако оказалась невостребованной и через пару лет превратилась в заболоченную территорию. Позже она была выделена в заповедник Оствардерсплассе (Oostvaardersplassen)[3]. Центр польдера преимущественно занят полями, в юго-восточной части преобладают леса. Там же располагается населённый пункт Зеволде (1984).

Маркервард

Пятый польдер в настоящее время не существует и, возможно, никогда не появится. Начать строить польдер на юго-западе Эйсселмера пытались несколько раз, но каждый раз предпочтение отдавалось другим польдерам. На самом деле небольшие части этого польдера, называемого Маркервард, были построены. В 1941 году началась работа над первой секцией дамбы, но оккупация страны нацистами остановила эти работы. Дамба начиналась от Маркена, последнего из островов Эйсселмера, шла около 2 км на север, где и сегодня резко обрывается. После Второй мировой войны была начата работа над восточным польдером, но про Маркен не забыли. 17 октября 1957 года дамба длиной 3,5 км соединила бывший остров с материковой частью Северной Голландии.

В 1959 году началась работа над новой дамбой, которая должна была стать то ли северной границей Южного Флеволанда, то ли южной границей Маркерварда, но выбор был сделан в пользу первого варианта. Небольшое наводнение в Амстердаме в 1960 году показало остаточную опасность большого Эйсселмера, после чего было решено разделить озеро на две части — северную часть площадью 1250 км², продолжающую называться Эйсселмер, и южную часть площадью 700 км², названную Маркермер. Для этого реализовали часть планировавшегося Маркерварда — была построена 28-километровая дамба Хаутрибдейк между Лелистадом и Энкхёйзеном, включающая два шлюзовых комплекса и шлюзы перекачки воды по обоим краям. Строительство дамбы шло медленно и заняло 12 лет (с 1963 по 1975 годы), после чего она стала использоваться в качестве важного связующего пути между северной частью Северной Голландии и востоком Нидерландов.

Однако завершение дамбы не повлекло за собой осушение польдера. Потребность в новых сельскохозяйственных площадях практически пропала, а уже существующая экологическая и рекреационная ценность Маркермера оценивалась выше, чем предполагаемые возможности Маркерварда. Существовали планы по сочетанию польдера и озера, но их экономическая эффективность была поставлена под сомнение, и проект был отложен на неопределённый срок в сентябре 1986 года.

Напишите отзыв о статье "Зёйдерзе (проект)"

Примечания

  1. Zuiderzeewerken (англ.) на сайте Internet Movie Database
  2. [www.nieuwlanderfgoed.nl/studiecentrum/themas/wieg-van-flevoland/zuiderzeewet Zuiderzeewet]. Nieuwlanderfgoed. Проверено 17 января 2009. [www.webcitation.org/66PBxEJpD Архивировано из первоисточника 24 марта 2012].
  3. [oostvaardersplassen.biofaan.nl/ Biofaan natuurfotografie Flevoland: Oostvaardersplassen]

Литература

  • Бондарев Л. Г. Суша, отвоеванная у моря / Художник В. И. Харламов. — М.: Мысль, 1979. — 88 с. — 60 000 экз. (обл.)

Ссылки

  • [www.historischecartografie.nl/Logboek/Nieuws/Afsluitdijk-bestaat-75-jaar.html Historische Cartografie — Afsluitdijk bestaat 75 jaar] с различными вариантами плана проекта
  • [www.zuiderzeemuseum.nl/ The Zuiderzee Museum]
  • [www.britannica.com/EBchecked/topic/282547/IJsselmeer-Polders IJsselmeer Polders (region, The Netherlands)] — Britannica Online Encyclopedia

Отрывок, характеризующий Зёйдерзе (проект)


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?