Норд-капитал

Норд-капитал
Тип	Частная компания
Основание	2003
Расположение	Москва, Россия
Ключевые фигуры	Яков Шляпочник
Сайт	[www.ncapital.ru/ www.ncapital.ru]

К:Компании, основанные в 2003 году

Норд-капитал — российская инвестиционная группа с головным офисом в Москве, имеет также офис в Швейцарии.

Собственники и руководство

Основатель — Яков Шляпочник.

Деятельность

В компанию входит серия юридических лиц, ООО «Норд-Капитал» для инвестиционной деятельности, ЗАО УК «Норд-Капитал» — управляющая компания. Основная деятельность — оказание услуг институциональным и частным клиентам, в основном категории HNWI (лицам, со свободными активами от $1 млн): доверительное управление активами, создание структурированных продуктов, брокерские услуги на рынке ценных бумаг Российской Федерации и других стран, алготрейдинг, другие инвестиционно-банковские услуги. Стратегии доверительного управления основаны на методах алгоритмической торговли, которые предоставляет возможность получить некоррелированные с рынком результаты, то есть доходность, не зависящую от движения рынка. Помимо алгоритмизированных стратегий, компания предлагает облигационные, защитные стратегии и структурированные продукты.

История

Компания основана в 2003 году. С 2004 по 2006 год компания значительно расширила клиентскую базу, попадала в топ-50 организаторов выпусков корпоративных облигаций и организаторов на внутреннем рынке (Cbonds), вышла на рынок слияний и поглощений. В 2007 году осваивает стратегии доверительного управления, объём операций на рынке слияния и поглощений увеличивается до $500 млн в год.

В 2008 году компания создает открытые паевые фонды акций и облигаций, начинает предоставлять услуги по контролю со стороны независимого депозитария за деятельностью доверительного управляющего.

По итогам 2010 года компания занимает 9-е место в рейтинге инвестиционных компаний по доверительному управлению, составляемом РБК. В 2011 году 32-е место. В 2012 году не вошла в рейтинг.

С 2011 года компания постепенно отказывается от ручного управления, осваивает алгоритмические стратегии и структурированные продукты. Рейтинг надёжности (НРА) для инвестиционного бизнеса по итогам 2011 года — «А+», управляющей компании — «ВВВ+».

В 2012 году компания полностью перешла к алгоритмической торговле и заняла 10-е место в рейтинге трейдеров, управляющих диверсифицированными стратегиями с суммой под управлением от $10 млн. Национальное рейтинговое агентство по итогам 2012 года повысило рейтинг надёжности инвестиционного бизнеса до уровня «АА-».

В 2013 году группа упрочняет свои позиции на срочном рынке, заняв 22-е место среди лидеров российского рынка фьючерсов и опционов по объему совершенных сделок за февраль, а также на рынке коллективных инвестиций, уверенно держится в авангарде рейтинга доходностей ПИФов: ОПИФ «Норд-Капитал — Акции» показал самую высокую доходность среди российских фондов в апреле .

В 2014 году успех команды ИГ «Норд-Капитал» в развитии методов алгоритмической торговли становится все более заметен: компания попадает в ТОР-30 среди лидеров российского рынка фьючерсов и опционов по объему совершенных сделок с июня по декабрь, 21 место в рейтинге по итогам августа, а ОПИФФ «Первый Алгоритмический Фонд Фондов» под управлением УК «Норд-Капитал» возглавляет рейтинг российских ПИФов по доходности за период с начала 2014 года.

В 2015 году компания упрочнила своё положение в лидерах российского фондового рынка, уверенно удерживаясь в TOP-30 рейтинга участников срочного рынка FORTS в течение 8 месяцев, заняв по итогам августа заметное 16 место . Национальное рейтинговое агентство по подтвердило рейтинг надёжности инвестиционного бизнеса до уровня «АА-», а управляющей компании ЗАО УК «Норд-Капитал» на уровне «BBB+» .

Отрывок, характеризующий Норд-капитал

– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.