Иаго ап Бели

Иаго ап Бели валл. Iago ap Beli
Король Гвинеда
599 — 613 (?)
Предшественник:	Бели ап Рин
Преемник:	Кадван ап Иаго
Рождение:	ок. 560
Смерть:	ок. 613
Отец:	Бели ап Рин
Дети:	Кадван ап Иаго

Иаго ап Бели (валл. Iago ap Beli, лат. Iacobus, англ. James; около 560—613?) — король Гвинеда с 599 года.

Биография

Иаго получил королевский титул Гвинеда после кончины своего отца Бели ап Рина.

Наиболее знаменательное явление, случившееся в период его правления — это возвышение соседних англосаксонских королевств: Мерсии при короле Пиббе и Берниции при короле Этельфрите. Существуют данные, позволяющие говорить о некотором виде альянса Иаго и Пиббы, согласно которому, Гвинед получал неприкосновенность от Мерсии в обмен на военную помощь против Нортумбрии.

В 604 году король Дейры Эдвин, смещенный со своего престола Этельфритом, нашел прибежище при дворе Иаго. Очевидно, это послужило королю Нортумбрии формальным поводом к объявлению войны против Гвинеда, основными действиями которой были резня монахов из монастыря Бангор-ис-Койд (согласно «Англосаксонской хронике», было убито 200 монахов, согласно Беде — 1200) и битва при Кайр-Легионе (Честере) в 613 году, закончившаяся поражением союзных войск Гвинеда, Поуиса и Мерсии.

Неизвестно, принимал ли Иаго ап Бели участие в Честерской битве или нет, однако «Анналы Камбрии» датируют эту битву и смерть Иаго одним годом.

Иаго ап Бели наследовал его сын Кадван ап Иаго.

Ссылки

• [www.earlybritishkingdoms.com/bios/iagogd.html Иаго ап Бели на сайте Early British Kingdoms]

Отрывок, характеризующий Иаго ап Бели

– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.