Якино, Анджело
| Анджело Якино |
А́нджело Яки́но (итал. Angelo Iachino; 4 апреля 1889, Сан-Ремо — 3 декабря 1976, Рим) — итальянский адмирал Королевских ВМС Италии и флота республики, участник Первой и Второй мировых войн, Командующий итальянским флотом.
Биография
Анджело Якино родился 4 апреля 1889 года в Сан-Ремо в Лигурии в семье учителя средней школы.
Военную службу начал в 1904 году вступив в Королевской Военно-морской академии в Ливорно. После завершения обучения в 1907 году с одновременным присвоением воинского звания мичман, получил назначение на флот.
Во время итало-турецкой войны молодой офицер сражался в Ливии против османского флота.
На момент вступления Итальянского королевства в Первую мировую войну на стороне Антанты, старший лейтенант Анджело Якино проходил службу на линкоре «Джулио Чезаре». В июле 1917 года назначен командиром миноносца 66PN, во главе которого он отличился в различных боях и походах. В ночь с 31 октября на 1 ноября 1918 года участвовал в диверсионной операции итальянских боевых пловцов по потоплению австрийского линкора «Вирибус Унитис».
После завершения боевых действий мировой войны продолжил службу в Королевском флоте. С 1923 по 1928 служил военно-морским атташе посольства Италии в Тяньцзине, в Китае. В 1928 году Анджело Якино принял под командование канонерскую лодку «Ermanno Carlotto», а впоследствии был назначен командиром крейсера «Армандо Диаз».
Во времена Гражданской войны в Испании капитан Анджело Якино возглавлял две группы легких надводных сил.
В апреле 1939 года участвовал в оккупации Италией Албании.
Анджело Якино быстро поднялся по служебной лестнице, став первым командиром Военно-морской академии, а уже в 1940 году получил под свое командование вторую эскадру надводных сил, в которой состояли новейшие итальянские тяжелые крейсера.
27 ноября 1940 года адмирал эскадры возглавлял свою эскадру в битве у мыса Спартивенто.
9 декабря 1940 года он сменил вице-адмирала Иниджо Кампионе в должности командующего надводными силами Королевских ВМС.
После битвы у мыса Матапан, в которой Итальянский флот потерял 3 тяжелых крейсера и 2 эсминца потопленными, а новейший линкор «Витторио Венето» получил тяжелые повреждения, на адмирала Анджело Якино обрушилась волна обвинений в некомпетентности и неспособности управлять военно-морскими силами. Однако, несмотря на всю критику, его оставили в должности и во главе итальянского флота адмирал Якино сражался далее против британских сил. Флот под командованием Анджело Якино участвовал в Первой (декабрь 1941 года) и Второй битвах в заливе Сирт (март 1942 года), противодействии операции «Вигорес» (июнь 1942 года).
5 апреля 1943 года адмирал эскадры Анджело Якино был отстранен от исполнения обязанностей командующего флотом Италии, на этом посту его сменил Карло Бергамини. 6 апреля 1943 года Анджело Якино получил высшее звание полного адмирала и продолжил службу на второстепенных должностях итальянских вооруженных сил.
После капитуляции Италии в войне в сентябре 1943 года, Анджело Якино перешел на сторону союзников.
После окончания Второй мировой войны он продолжал военную службу до 1954 года, когда вышел в отставку.
Занимался общественной деятельностью, публиковал воспоминания о событиях мировой войны на Средиземноморье. Умер 3 декабря 1976 года в Риме в возрасте 87 лет.
Звания
- гардемарин — 1904 год
- мичман — 1 декабря 1907 года
- лейтенант — 15 мая 1910 года
- старший лейтенант — 1 мая 1914 года
- капитан 3-го ранга
- капитан 2-го ранга — 1 января 1926 года
- капитан 1-го ранга — 22 февраля 1932 года
- контр-адмирал — 17 августа 1936 года
- дивизионный адмирал — 1 января 1938 года
- адмирал эскадры — 16 сентября 1939 года
- вице-адмирал — 6 апреля 1942 года
- адмирал — 6 апреля 1943 года
Напишите отзыв о статье "Якино, Анджело"
Отрывок, характеризующий Якино, Анджело
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
