Иакинф (Карпинский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Иакинф и фамилией Карпинский.

Архимандрит Иакинф (в миру Яков Иванович Карпинский; 1723, Краснокутск — 29 ноября (10 декабря) 1798, Москва) — архимандрит Новоспасского монастыря в Москве.

Биография

Сын священника Воздвиженской церкви села Черкасского-Поречного Судженского уезда.

Обучался вначале в Курской и Белогородской семинарии до пиитики, затем окончил Харьковский коллегиум и продолжил обучение в Киевской Академии в 1735—1744 годах.

После того в разных училищах и разных классов был учителем. Среди учёных монахов слыл «Цицероном».

В 1744 году пострижен в монашество в Харьковском Покровском училищном монастыре. Был префектом в Харьковском коллегиуме.

В 1744—1757 годы преподавал в Харьковском коллегиуме (с 1751 года — префект).

С 1757 года, по посвящении в архимандриты, Иакинф был настоятелем ряда монастырей: Дмитровского Борисо-Глебского (1757 год), Переяславского Данилова, Севского Преображенского, Рыльского Николаевского (1767 — 1771 годы), Коломенского Голутвина (1771 — 1774 годы), Новгородского Вяжицкого (1774 год), Кирилло-Белоезерского, Новгородского Юрьева (с 27 июня 1792), Московского Донского (с 23 апреля 1795), и наконец Московского Ново-Спасского (с 1797).

В продолжение всех этих перемен был он ректором в семинариях: 1) Переяславской, 2) Коломенской (с 1772-?), 3) Кирилло-Белоезерской, 4) Вологодской и 5) Новгородской.

С 12-го мая 1794 года был членом Московской Конторы Святейшего Синода.

Причиной частых переводов, и незначительного, в сравнении с его знаниями и опытом, роста по службе являлся, по-видимому, вспыльчивый и неуживчивый характер архимандрита, его чрезмерное честолюбие. Знавший в 1760-е годы Иакинфа Г.И. Добрынин называет причиной неполучения тем архиерейства низкий рост и высокий ум.

Оказывал покровительство Ювеналию Воейкову, который жил у него в Новоспасском монастыре после увольнения по болезни.

Деятельность Иакинфа Карпинского вызывала неоднозначную оценку как у его современников, так и в последующие времена. В исторической литературе второй половины XX века его деятельность, как правило, оценивается негативно.

Сочинения

Известен своим курсом догматики («Compendium theologiae dogmatico-polemicae», издан в 1786, 1790, 1810 годах), бывшим долгое время учебником в семинариях, и проповедями, вошедшими в книгу «Поучительные слова, в разные времена сказыванные Кирилло-Белозерским архимандритом Иакинфом Карпинским» (СПб., 1782).

В «Поучительных словах» Карпинский выступает открытым сторонником российского самодержавия, которое возводит к Рюрику и считает дающим больше возможностей для реализации свобод, чем республика. Книга включает в себя 21 проповедь Иакинфа, произнесенные им с 1771 по 1781 год.

В 1782 году закончил начатый Давидом Нащинским перевод на латинский язык трактата Феофана Прокоповича «Об иге неудобоносимом», который издал в Лейпциге.

Под наблюдением Иакинфа Ювеналием Воейковым составлено «Описание Московского Новоспасского монастыря» (1802).

Другие его сочинения хранятся в рукописях в библиотеке Санкт-Петербургской духовной академии.

Литература

• Иакинф (Карпинский) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?3_3770 Иакинф (Карпинский)] на сайте «Русское православие»
• [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=1041 Словарь русских писателей XVIII века]
• st-yurievo.ru/istoriya/nastoyateli_yureva_monastyrya
• [www.booksite.ru/fulltext/hri/sti/ans/tvo/2.htm А. И. ЕВСТРАТОВА (Кострома) Из истории российского женского монашества]

Отрывок, характеризующий Иакинф (Карпинский)

«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».