Иаков Серугский
| Иаков Серугский | |
| Сирийский писатель и епископ | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Куртам |
| Дата смерти: | |
Иаков Серугский (сир. ܝܥܩܘܒ ܣܪܘܓܝܐ, Yaʿqûḇ Srûḡāyâ; также читается как Серуг or Саруг; 451 — 29 November 521), также Мар Иаков, один из подвижников Сирийской Поэзии и Богословия, возможно всего лишь второй после Ефрема Сирина и равный Нарсаи. Предшественник Эфрема известного как 'Духовная Арфа', прозван 'Духовной флейтой'. Известен более чем семистами гомилиями или mêmrê (ܡܐܡܖ̈ܐ), только 225 из которых было опубликовано.
Жизнь
Иаков родился в середине пятого столетия н. э. в деревне Куртам на Евфрате, в древней области Серуг, восточной части провинции Коммагенского царства (современная область Турции Серуч и Биреджик). Получил образование в знаменитой Эдесской школе и вернулся в Серуг Хорепископом в сельскую церковь в Хауре (ܚܘܪܐ, Ḥaurâ). Его епископство совпадает по времени с тяжелыми гонением на христиан Месопотамии из-за войны Сасанидского Шаха Кавада I с Римской империей. После захвата 10 января 503 г. значительных территорий, христиане планировали покинуть свои дома и двигаться на запад Евфрата. Благодаря письмам Иакова они укрепились в вере и бесстрашии.
В 519 году Иаков был рукоположен Епископ епископом Батнан да Сруг (ܒܛܢܢ ܕܣܪܘܓ, Baṭnān da-Srûḡ), главного города области. Так как Иаков родился в годы спорного Халкидонского Собора, он жил во времена церковного раскола в Византийской Империи, что привело к отделению Сирийской Православной церкви от ветви Восточного Христианства. Несмотря на жесткие анти-Халкидонские преследования к концу жизни Якова, он оставался удивительно спокоен относительно богословских и политических разногласий. Однако, во время давления Павла, епископа Эдессы, только он открыто высказывал недовольствие Халкедоном.
Работы
Его знаменитейшей работой стали Гомилии. До нас дошли восемьсот гомилий. Только некоторые из них переведены на современные языки и опубликованы. На русском языке наиболее известен «Гимн Богоматери».
Из многочисленных прозаических произведений Иакова интересны его письма, которые проливают свет на события того времени, демонстрируют его приверженность миафизитской доктрине, боровшейся за превосходство в Сирийских церквях епископства Эдесса, сопротивляясь учению Нестория.
См. также
| В Википедии есть портал «Христианство» |
Напишите отзыв о статье "Иаков Серугский"
Отрывок, характеризующий Иаков Серугский
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
