Иаков (Вирвос)
 |
В этой биографической статье не указана дата рождения. Вы можете помочь проекту, добавив дату рождения в текст статьи.
|
Митрополи́т Иа́ков Ви́рвос (греч. Μητροπολίτης Ιάκωβος Βίρβος; 1901, Пирей — 17 декабря 1976, Афины) — епископ Константинопольской православной церкви, митрополит Христопольский.
Биография
В 1932 году окончил богословский факультет Афинского университета[1].
Ещё до войны назначен служить в Лондон[2].
13 мая 1956 года был рукоположён в титулярного епископа Апамейского, викария Фиатирской митрополии[1].
Митрополит Каллист (Уэр) вспоминал, что когда он попросил епископа Иакова в 1957 году принять его в лоно православно церкви, епископ Иаков ответил: «Мы всего лишь церковь для эмигрантов, для греков и русских, и здесь нет места англичанину. Тебе стоит оставаться в Англиканской Церкви, это очень хорошая Церковь. У нас хорошие отношения с англиканами. Тебе следует оставаться там»[3].
После смерти архиепископа Фиатирского Афинагора (Каввадаса) в октября 1962 года назначен местоблюстителем Фиатирской архиепископии[4].
22 октября того же года года из состава Фиатирской архиепископии были выделены в самостоятельные митрополии приходы в Континентальной Европе, в связи с чем Фиатирская архиепископия была преобразована в Фиатирскую и Великобританскую митрополию[4] (в ведении Фиатирского митрополита остались Великобритания, Ирландия, Швеция, Норвегия, Исландия и Мальта).
10 декабря 1963 года был избран митрополитом Христопольским[1], продолжив управлять Фиатирской и Великобританской митрополией[5].
В феврале 1964 года после вступления в должность митрополита Афинагора (Коккинакиса) ушёл на покой[1][4] и вернулся в Грецию[4].
Скончался 17 декабря 1976 года в Афинах[1].
Напишите отзыв о статье "Иаков (Вирвос)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:NMiyoMrYu9YJ:users.ira.sch.gr/markmarkou/1976/koim1976.htm ΕΤΟΣ 1976 Κοιμηθέντες Αρχιερείς], сайт Марка Марку
- ↑ [www.biblionet.gr/book/136237/Λεκατσάς,_Ιωάννης_Π./Ιάκωβος_Βίρβος :BiblioNet : Ιάκωβος Βίρβος / Λεκατσάς, Ιωάννης Π]
- ↑ [rusk.ru/st.php?idar=65711 Русская линия / Библиотека периодической печати / «В Русской Православной Церкви Заграницей меня всегда восхищала её верность литургическим и аскетическим духовным традициям р...]
- ↑ 1 2 3 4 [www.thyateira.org.uk/index.php?option=com_content&task=view&id=13&Itemid=152 Archdiocese of Thyateira and Great Britain - The Archdiocese of Thyateira and Great Britain and Orthodoxy in the British Isles]
- ↑ [masarchive.org/Sites/texts/1964-01-19-1-R-R-O-BK00-001.html 1964-01-19-1-R-R-O-BK00-001]
Ссылки
- ΤΙΜΟΘΕΟΣ [Επίσκοπος Μιλητουπόλεως] Ο ΙΑΚΩΒΟΣ ΒΙΡΒΟΣ και η εποχή του, έκδ. 1983. Με φωτ. εντός και εκτός κειμένου, αγγλική περίληψη, υποτιτλισμός φωτογραφιών στα αγγλικά. Σσ. 114
- Ιωάννης Π. Λεκατσάς. "Ιάκωβος Βίρβος. Ένας σύγχρονος, προοδευτικός ιερωμένος", Συλλογές, 2008. 32 σελ. ISBN 978-960-532-032-4
Отрывок, характеризующий Иаков (Вирвос)
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
