Иаков (Карп)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Иаков и фамилией Карп.

Епископ Иаков (в миру Яков Карп или Екабс Карпс, латыш. Jēkabs Karps; 19 августа 1865, Цесвайнский погост, Лифляндская губерния — 19 октября 1943, Кокнесе) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Елгавский, викарий Рижской епархии.

Биография

Родился 19 августа 1865 года в латышской крестьянской семье в Цесвайнском погосте. С детства желал священства.

В 1887 году окончил Рижскую духовную семинарию и 12 августа того же года был определён псаломщиком в православный храм в Гриве (ныне в черте Даугавпилса).

С 24 января 1890 года — псаломщик Петропавловского латышского прихода в местечке Кокенгаузен (ныне Кокнесе).

27 декабря 1892 года был рукоположен в сан священника епископом Рижским Арсением (Брянцевым) и определен в Кокнесский приход.

В 1906 году был арестован за участие в революционной деятельности.

В 1908 году переведён в приход в Саикаве.

С 1909 по 1916 год — благочинный Карзбадского (Kārzdabas) округа.

С 1910 по 1913 год — законоучитель в Мадонской женской гимназии.

15 марта 1913 года был определён священником в Духосошественский храм города Якобштадта (ныне Екабпилс).

С 9 января 1916 года — священник военного санитарного поезда № 82.

С 23 мая 1917 года — военный священник 15 артиллерийской дивизии.

С 1 января 1920 года — вновь настоятель Кокнесского Петропавловского храма.

С 1927 года — управляющий школами Кокнесского округа.

Был возведён в сан протоиерея.

На Соборе, прошедшем 10 марта 1936 года, был одним из трёх кандидатов на пост митрополита Рижского (вместе с протоиереями Августином Петерсоном и Адамом Витолем).

Принял постриг в рясофор; 27 сентября 1936 года хиротонисан во епископа Елгавского, викария Рижской епархии, с пребыванием в Риге. Хиротонию совершали митрополит Августин (Петерсон), митрополит Эстонии Александр (Паулус), Печерский архиепископ Николай (Лейсман) и Финляндский архиепископ Герман (Аав). Епископская хиротония Иакова совершалась на латышском языке.

Под управлением епископа Иакова находились приходы Елгавского и Лиепайского благочиний (ок. 30 общин), кафедральным храмом был елгавский собор праведных Симеона и Анны; в пределах Елгавского викариатства, в Кулдиге, имелась школа псаломщиков. На содержание Елгавского епископа выделялись средства из латышской казны. Епископ Иаков жил преимущественно в Риге, в здании Рижской духовной семинарии, помогая митрополиту Августину в управлении Латвийской Церковью.

В 1941 году, когда митрополит Рижский Августин (Петерсон) принёс покаяние в расколе и был воссоединён с Русской Православной Церковью, Елгавский викарий Иаков (Карпс) был также принят в клир Московского Патриархата.

6 июля 1942 года был возведён в сан архиепископа митрополитом Экзархом Сергием (Воскресенским).

Участник Псковской духовной миссии.

При попытке митрополита Августина вновь увести паству под Константопольский омофор Елгавский викарий остался верен Русской Церкви.

Скончался 19 октября 1943 года в Кокнесе. Похоронен на кладбище в Кокнесе.

Ссылки

• [www.russkije.lv/ru/lib/read/y-karp.html Иаков Карп]
• [nekropole.info/ru/person/view?id=3049581&l=lv Jēkabs Karps] на сайте nekropole.info
• [archive.is/3XTZA Kokneses virspriesteris Jēkabs Karps — Jelgavas bīskaps.] (латыш.)

Отрывок, характеризующий Иаков (Карп)

Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».