Иаков (Панчук)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Иаков и фамилией Панчук.

Иаков (укр. Яків, в миру Иван Дмитриевич Панчук, укр. Іван Дмитрович Панчук; 5 октября 1931, село Лосятин, Кременецкий район, Тернопольская область — 16 марта 2004, Киев) — Митрополит Луцкий и Волынский Украинской православной церкви Киевского патриархата, митрополит Луцкий и Волынский, до ухода в раскол в 1992 году — епископ Почаевский, викарий Тернопольской епархии.

Биография

Родился 5 октября 1931 года в селе Лосятин Тарнопольского воеводства. Его отец, Дмитрий Иванович Панчук, был плотником, а мать Мария Марковна — домохозяйкой. Семья Панчук была большой — в семье было также три брата и две сестры.

Его отец, Дмитрий Панчук, был певчим в монастырском хоре Почаевская лавры, располагавшейся неподалёку от села Лосятин, поэтому Ивана родители часто ходили в Лавру на богослужение, беря его с собой. Благоговея перед святыней, отец желал, чтобы один из его сыновей стал монахом в этой обители.

В 1944 году Дмитрий Панчук погиб на фронте, защищая Родину.

В 1948 Иван Панчук окончил школу. С 1952 по 1955 год служил в Вооружённых силах СССР.

В сентябре 1955 года Иван Панчук стал послушником Почаевской лавры, где нёс послушание соборного пономаря.

В 1957 году послушник Иван Панчук поступил учиться в Ленинградскую Духовную семинарию.

29 октября 1958 года в Почаевской лавре после окончания 1 класса семинарии был пострижен в монашество с наречением имени Иаков в честь святого апостола Иакова, брата Господня. 4 декабря того же года в Лавре архиепископом Львовским и Тернопольским Палладием (Каминским) рукоположен во иеродиакона.

19 ноября 1961 года во время учебы в 4 классе семинарии рукоположён в сан иеромонаха митрополитом Ленинградским и Ладожским Гурием (Егоровым).

С 1962 по 1966 года учился в Ленинградской Духовной Академии, которую окончил с учёной степенью кандидата богословия за сочинение «Созерцательная и деятельная жизнь согласно учению святых подвижников».

В 1966 году иеромонах Иаков возвращается в Почаевскую лавру, где он исполняет здесь различные послушания — от библиотекаря, уставщика, регента, благочинного Лавры. За усердную службу в 1969 году возведен в сан игумена.

По просьбе епископа Львовского и Тернопольского Николая (Юрика), который одновременно был и священноархимандритом Свято-Успенской Почаевской лавры, 8 августа 1974 года указом Патриарха Московского и всея Руси Пимена игумен Иаков (Панчук) был назначен наместником Почаевской лавры с возведением в сан архимандрита.

Митрополит Николай (Юрик) так описал положение лавры, которая пережила разгром при Хрущёве: «В 1965 году в Лавре наместником был архимандрит Августин. Духовная жизнь многих монахов была в упадке. В монастырь заходил кто хотел, привратника почти не было. Посетители в любое время заходили в келии, даже женщины. Служение совершалось неточно, правило совсестно не читалось, общая трапеза была только раз в день и много других недостатков. Здания храмов и корпусов находились в упадке, а в пещерной церкви протекала вода из галереи. Я считал своим долгом поднять жизни Почаевской обители в надлежащее монастырского уровня. Но наместник архимандрит Августин не помогал мне из-за того, что был болен и большую часть времени находился в своем доме в Запорожье. Только с назначением старшего по возрасту архимандрита Самуила наместником, а игумена Иакова (Панчука) благочинным началась настоящая реформа монастырской жизни и богослужения. По старости и болезни архимандрит Самуил, не долго будучи наместником, попросился на покой».

В 1976 году награждён правом ношения второго креста с украшениями.

16—18 мая 1981 года во Львове года был участником празднования 35-летия Львовского собора 1946 года по воссоединению греко-католической церкви с Русской православной церковью.

16 июля 1982 года под давлением властей архимандрит Иаков был освобожден от должности наместника Лавры. Единственное место, куда ему было разрешено выехать на служение, был Кавказ.

В декабре 1983 экзарх Украины митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Денисенко) назначил архимандрита Иакова духовником Красногорского женского монастыря города Золотоноша Черкасской области (Киевская епархия).

29 апреля 1985 назначен настоятелем храма Рождества Пресвятой Богородицы города Черкассы Киевской епархии и одновременно исполнял обязанности благочинного Черкасского округа и духовника Киевского Покровского женского монастыря.

На Поместном соборе РПЦ 1990 года митрополит Филарет обратился с просьбой о рукоположении архимандрита Иакова во епископа к новоизбранному Патриарху Алексию II, котрый ответил: «Отец Иаков, подобает Вам имети добро свидетельство и от внешних», и отказал.

24 ноября 1990 года по преобразовании Украинского экзархата в Украинскую Православную Церковь и получением широких прав самоуправления Священный Синод УПЦ избрал архимандрита Иакова епископом Почаевским, наместником Свято-Успенской Почаевской лавры.

13 декабря 1990 года состоялось наречение архимандрита Иакова во епископа.

14 декабря 1990 года за Божественной литургией во Владимирском соборе Киева хиротонисан во епископа Почаевского, викария Тернопольской епархии. Хиротонию совершили: митрополит Киевский и всея Украины Филарет (Денисенко), митрополит Харьковский и Богодуховский Никодим, митрополит Одесский и Херсонский Леонтий, митрополит Винницкий и Брацлавский Агафангел, архиепископ Черниговский и Нежинский Антоний, архиепископ Ивано-Франковский и Коломыйский Феодосий, архиепископ Ровенский и Острожский Ириней, архиепископ Житомирский и Овручский Иова, архиепископ Тернопольский и Кременецкий Лазарь, епископ Сумский и Ахтырский Никанор, епископ Донецкий и Ворошиловградский Иоанникий, епископ Мукачевский и Ужгородский Евфимий, епископ Кировоградский и Николаевский Василий, епископ Волынский и Луцкий Варфоломей, епископ Хмельницкий и Каменец-Подольский Нифонт, епископ Львовский и Дрогобычский Андрей, епископ Днепропетровский и Запорожский Глеб, епископ Симферопольский и Крымский Василий, епископ Черновицкий и Буковинский Онуфрий и епископ Переяслав-Хмельницкий Ионафан.

На Соборе УПЦ 1-3 ноября 1991 года епископ Иаков был одним из самых активных сторонников автокефалии Украинской Церкви.

С 23 января по 17 февраля 1992 года временно управлял Тернопольской епархией после того, как Филарет (Денисенко) отстранил епископа Сергия (Генсицкого) от управления епархией.

В апреле 1992 года на Архиерейском соборе в Москве большинство иерархов Украирнской православной церкви выступили против идеи автокефалии УПЦ. Среди немногих, кто вместе с Филаретом настаивал на автокефалии был и наместник Почаевской лавры епископ Иаков.

После ухода в раскол бывшего митрополита Киевского Филарета епископ Иаков, оказался единственным украинским архиереем, поддержавшим Филарета; позже к ним примкнул епископ Львовский Андрей (Горак).

10 июня 1992 года епископ Иаков назначается управляющим Тернопольской епархией неканонического Киевского Патриархата.

С момента образования Священного Синода Киевского Патриархата являлся его постоянным членом.

11 июня 1992 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви «За соучастие в антиканонических действиях бывшего митрополита Филарета» извержен из сана и лишён всех степеней священства.

В 1993 году «за заслуги перед Церквою» получил в УПЦ КП сан архиепископа.

C 30 декабря 1993 года временно назначен управляющим Винницкой епархией УПЦ КП.

В начале апреля 1995 года согласовал с архиепископ канонической УПЦ Нифонт (Солодухой) обращение к иерархам Православных Церквей Украины, в котором владыки умоляли приложить усилия, «чтобы прекратить церковный раскол на Украине и найти пути для объединения».

С 12 апреля 1995 года и до своей смерти руководил Волынской епархией УПЦ КП.

23 ноября 1995 года назначен управляющим Тернопольско-Бучанской епархии УПЦ КП.

19 февраля 1997 года Архиерейский Собор Русской Православной Церкви призвал «ввиду отсутствия покаяния со стороны монахов Иакова (Панчука) и Андрея (Горака), участвующих в преступной раскольнической деятельности бывшего монаха Филарета, ещё раз призывает их к покаянию и прекращению кощунственных бесчинств и предупреждает, что в противном случае они будут отлучены от церковного общения через анафематствование».

Будучи управляющим Волынской епархии, был ректором Волынской духовной семинарии. Принимал участие как в региональных церковных и общественных мероприятиях, так и всеукраинских.

Скончался вечером 16 марта 2004 года на 73 году жизни в киевской больнице «Феофания» после продолжительной болезни.

20 марта 2004 был похоронен у стен Свято-Троицкого кафедрального собора в Луцке Филаретом (Денисенко) в сослужении 18 архиереев и около 250 священников.

Награды

Награждён орденами Иерусалимской и Румынской Автокефальных Православных Церквей.

За заслуги перед Киевским Патриархатом был награждён орденами Христа Спасителя и Святого равноапостольного князя Владимира I и II степеней.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_4604 Иаков (Панчук)] на сайте «Русское православие»

Отрывок, характеризующий Иаков (Панчук)

– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.