Иаков (Цигунис)

Епископ Иаков (греч. Επίσκοπος Ιάκωβος, в миру Иоа́ннис Цигу́нис, греч. Ιωάννης Τσιγκούνης; род. 1966, Когарах, Новый Южный Уэльс) — викарный епископ Австралийской архиепископии Константинопольской православной церкви с титулом «Мититупольский».

Биография

Родился в 1966 году в Когарахе, пригороде Сиднея, в семье греческих эмигрантов из Спарты.

Провёл детство в Уинстон-Хиллз, ходил в церковь в Парраматте. Окончил школу в Модел-Фармс в 1983 году.

В 1993 году архиепископом Австралийским Стилианом (Харкианакисом) был рукоположен в сан диакона.

В 1996 году окончил греческий православный богословский колледж святого Андрея (семинарию Греческой православной митрополии Австралии).

В 1999 году — в сан иерея. В 2000 возведён в сан архимандрита.

Служил приходским священником в кафедральном Благовещенском храме в Редферне, пригороде Сиднея и в церкви Воскресения Господня в Когарахе. С 2002 года служил настоятелем церкви святых Космы и Дамиана Римских и Космы и Дамиана Асийских в Мельбурне.

11 января 2011 года Священным Синодом Константинопольской православной церкви единоласно избран викарным епископом Австралийской архиепископии с титулом «Мититупольский».

20 февраля 2011 года в Кадеральном соборе в Редферне рукоположён в титулярного епископа Милитупольского, викария Австралийской архиепископии. Хиротонию совершили Архиепископ Автралиский Стилиан (Харкианакис), епископ Дервский Иезекииль (Кефалас), епископ Апполонийский Серафим (Гинис), епископ Дорилейский Никандр (Паливос).

См. также

• Список ныне живущих архиереев Константинопольской православной церкви

Ссылки

• [fanarion.blogspot.com/2011/02/blog-post_26.html Η ΧΕΙΡΟΤΟΝΙΑ ΤΟΥ ΜΙΛΗΤΟΥΠΟΛΕΩΣ ΙΑΚΩΒΟΥ ΣΤΗΝ ΑΥΣΤΡΑΛΙΑ]
• [www.greekorthodox.org.au/downloads/files/BishopIakovos First Australian-Born Bishop of the Greek Orthodox Archdiocese], The Greek-Australian Vema, Feb 2011.
• [neoskosmos.com/news/el/node/12749 «Δικός» μας Επίσκοπος], by Kosta Nikolopoulos, Neos Kosmos.

Отрывок, характеризующий Иаков (Цигунис)

– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.