Иберский язык
Поделись знанием:
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
| Иберский язык | |
| Страны: |
Иберия (южное и юго-восточное побережье современной Испании) |
|---|---|
| Статус: |
Мёртвый |
| Вымер: |
Начало н. э. |
| Классификация | |
| Категория: | |
|
Изолят, родство с баскским языком является спорным | |
| Письменность: | |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: |
— |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-3: |
xib |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Ибе́рский язык — один из так называемых средиземноморских языков, на котором говорили в дороманскую эпоху в Иберии (Испания) и на юге Франции — вплоть до реки Гаронна. Свидетельства об этом языке сохранились в виде надписей, отдельных слов, цитируемых античными авторами, и в именах собственных.
Содержание
Генетические связи
Родство иберского языка с баскским принадлежит к числу спорных и постоянно обсуждаемых вопросов: сторонники баско-иберской гипотезы его признают, однако среди противников данной гипотезы были виднейшие баскологи, такие, как А. Товар и Л. Траск. Испанский лингвист Э. Ордунья Аснар полагает, что в иберском и баскском были общие числительные, общие морфологические падежные показатели[1]. При этом прямых лексических совпадений пока выявлено мало. Основным аргументом «против» является то, что предки басков по данным археологии идентифицируются с Артенакской культурой, существовавшей в центральной Франции, то есть на значительном удалении от древней Иберии.
По свидетельствам Юлия Цезаря, из Иберии происходили пикты (население древней Шотландии с неясным происхождением), однако ввиду крайней малочисленности и краткости пиктских надписей невозможно проверить гипотезу о родстве иберского языка с одним из языков, на котором говорили пикты.
Распространение
Засвидетельствован надписями местным вариантом палеоиспанского письма вдоль северо-восточного побережья Испании (современные Каталония и Валенсия), а также частично на юго-восточном побережье. Надписи делились на относительно длинные (несколько десятков слов) тексты на свинцовых табличках и краткие легенды на монетах (названия городов; последние послужили ключом к дешифровке иберского письма). Также иберы или близкородственные им народы в античную эпоху присутствовали на Корсике и, возможно, на Сардинии, однако культуры данных островов были бесписьменными. Иберский язык исчез вскоре после покорения всех указанных территорий римлянами.
Письменность
Иберское письмо
Иберское письмо было смешанным по характеру: часть знаков была слоговыми (взрывной согласный + гласный), прочие знаки были буквенными. Наиболее ранний вариант письменности использовался тартессийцами, и возник, вероятно, как вариация финикийского письма, принесённого финикийскими колонистами в Средиземном море в конце II тысячелетия до н. э. — начале I тыс. до н. э. От тартессийцев данное письмо было заимствовано иберами. Сами иберские надписи не столь древние — они относятся к 4 в. до н. э. и содержат как буквенные знаки (в том числе для гласных звуков), так и слоговые.
Несмотря на внешнее сходство с греческим алфавитом, оно является обманчивым: многие сходные буквы имеют совершенно иное чтение.
Основной массив надписей — короткие легенды на монетах (нередко билингвы, благодаря чему письмо и было дешифровано), а также довольно длинные, в несколько десятков слов, надписи на металлических табличках.
Греко-иберский алфавит
Данный алфавит, производный от греческого, был заимствован на позднем этапе существования иберского языка, однако не смог окончательно вытеснить иберское письмо.
Фонология
Фонетика иберского языка реконструируется на основании соответствий между записью иберских слов иберским письмом, латинским и греческим алфавитом.
Гласные
На письме различалось 5 гласных, условно обозначаемых как a e i o u — те же, что и в современных языках Испании, таких, как иберо-романские (испанский, каталанский и др.) и баскский. Л. Траск предполагал, что подобная однородность системы гласных полуострова является признаком сложившегося уже в ту пору языкового союза.[2]
Гласные переднего ряда (a, e, i) встречаются чаще, чем гласные заднего ряда. Несмотря на предположительное наличие носового гласного (условно обозначаемого ḿ), он мог быть аллофоном. Судя по греческой транскрипции иберской лексики, долгота гласных в иберском не различалась; если это так, то иберский гласный E был скорее долгим (аналог греческой ῆτα), чем кратким (греческий ἔψιλόν).
Дифтонги
По-видимому, второй элемент дифтонгов был всегда закрытым гласным, как в ai (śaitabi), ei (neitin), и au (lauŕ). Ю. Унтерманн отмечал, что дифтонг ui встречается лишь в первом кластере.
Полугласные
Возможно, в иберском наличествовали полугласные j (в словах типа aiun или iunstir) и w (только в заимствованных словах, например, diuiś — из галльского). Тот факт, что w отсутствовал в исконных словах, позволяет усомниться в наличии полугласных в иберском языке, если не считать заимствований и дифтонгов.
Согласные
- Вибранты: в письменности существуют два знака, условно обозначаемые как r и ŕ (в латинской и греческой передаче иберской лексики оба передаются как R).
Иберологи не имеют общего мнения по поводу произношения данных вибрантов. Корреа (Correa, 1994) предполагал, что ŕ был альвеолярный одноударный [ɾ], а r был «сложным вибрантом», то есть альвеолярный дрожащим [r]. Позднее Родригес Рамос (Rodríguez Ramos, 2004) предположил, что ŕ был альвеолярный одноударный [ɾ], а r — ретрофлексным flap [ɽ], тогда как Баллестер (Ballester, 2001) считал, что r обозначал увулярный фрикативный [ʁ]. Позднее Баллестер (Ballester, 2005) пересмотрел свою гипотезу и счёл r альвеолярным одноударным [ɾ], а ŕ — альвеолярным дрожащим [r]. Ни r, ни ŕ не встречаются в начале слова, аналогично баскскому.
- Сибилянты: существовало два сибилянта, условно обозначаемых как s и ś. Различие между ними неясно, существует ряд альтернативных гипотез. Баллестер (Ballester, 2001) полагал, что s был альвеолярным [s], а ś — глухим палатоальвеолярным фрикативным [ɕ]. Родригес Рамос (Rodríguez Ramos, 2004) предполагает, что ś был альвеолярным [s], а s был аффрикатой, либо зубной [ts], либо палатальной [tʃ] (подобно английскому «ch»). Данное предположение косвенно подтверждается наблюдениями Корреа об адаптации галльских имён в иберских текстах.
- Боковые: знак l крайне редко встречается в финальной позиции, и возможно, временами эта фонема чередовалась с ŕ: aŕikal-er ~ aŕikaŕ-bi.
- Носовые согласные:
- n был, скорее всего, альвеолярным n.
- m: между исследователями существуют разногласия по поводу звука, который передавал данный знак письма. Он редко встречается в начале слов. Веласа (Velaza, 1996) считал, что он мог быть аллофоном n в середине слов, как видно из примера чередования iumstir/iunstir. Хосе Корреа (José A. Correa, 1999) считал его геминатом или сильным носовым. Баллестер (Ballester, 2001) считал его лабиализованным назальным как в иберском, так и в кельтиберском. Родригес Рамос (Rodríguez Ramos, 2004) считал его аллофоном n, назализующим предыдущий гласный.
- Статус фонемы ḿ спорен. Хотя она считается назальной, конкретное звучание установить трудно. Ряд лингвистов согласились обозначать её как na на основании текстов, записанных греческим алфавитом, а также функциональными совпадениями между суффиксами -ḿi и -nai, и ономастическим элементами -ḿbar- / -nabar-. Этой теории, возможно, противоречит латинская передача иберского слова ḿbar-beleś как VMARBELES. Корреа (Correa, 1999) считает этот звук лабиализванным назальным. Неясно даже, всегда ли этот знак иберского письма произносился одинаково. Родригес Рамос (Rodríguez Ramos, 2004) считал его назализованным гласным, создаваемым в результате прогрессивной назализации.
- Взрывные согласные: всего их отмечено пять. Характерно, что все взрывные согласные в иберском письме передаются не отдельными знаками, а слоговыми (взрывной + гласный).
| глухой | звонкий | |
| велярный | /k/ | /ɡ/ |
| зубной | /t/ | /d/ |
| лабиальный | /b/ |
- По-видимому, фонема p в иберском отсутствовала, так как она не засвидетельствована ни в иберском псьме, ни в греческой записи иберских слов, а встречается лишь в латинской записи иберских имён, где, вероятно, является аллофоном b.
- Высказывалось предположение, что фонема b могла временами произноситься как w (это может объяснять частоту употребления знака bu), и в этом случае произноситься назализованно.
Морфология
Известен ряд постпозиционных аффиксов, которые особенно часто встречаются в личных (родовых) именах. По этому признаку иберский язык относится скорее к агглютинирующим, чем к флективным.
К наиболее несомненным относятся следующие:
- -ar: присоединяется к личным именам, поссессив.
- -en: функция сходна или аналогична -ar.
- -ḿi: функция сходна или аналогична -ar.
- -ka: маркер реципиента (получателя)
- -te: эргатив?
- -ku: аблатив? (сочетается с топонимами)[3] Возможно, связан с баскским генитивом -ko.
- -ken / -sken: вероятно, мн. ч. генитива, поскольку используется на монетах вместе с названиями народов (имеет параллели на греческих и латинских монетах).
- -k: вероятно, маркер мн.ч. (аналогичный маркер мн.ч. -k существует в баскском).
Лексика
Для ряда слов предложены относительно надёжные толкования[4]:
- aŕe take: аналог латинской формулы hic est situs («здесь находится») (Untermann 1990, 194), благодаря двуязычной надписи из Таррагоны C.18.6
- eban и ebanen: эквиваленты латинского coeravit («позаботился (чтобы было сделано)») на могильных камнях (Untermann 1990, 194), благодаря двуязычной надписи из Сагунто F.11.8
- iltiŕ и iltun: типичные компоненты иберских топонимов, нечто вроде «город»[5]
- ekiar: глагол или отглагольное имя, означающий «делать», сопоставим с баскским глаголом egin (Beltrán 1942;[6] Correa 1994, 284). likine-te ekiar usekerte-ku означает примерно «сделано Ликиносом из Осикерды» (Correa 1994, 282)
- seltar и siltar: означает примерно «могила» или «надгробный камень» (Untermann 1990, 194).[7]
- śalir: нечто, связанное с деньгами или монетами, поскольку часто используется на монетах (напр., iltiŕta-śalir-ban) и на свинцовых табличках рядом с числительными и количествами[8][9].
Напишите отзыв о статье "Иберский язык"
Примечания
- ↑ [iespontdesuert.xtec.cat/iberico.html Searcher of regular expressions in Iberian texts by Eduardo Orduña Aznar]
- ↑ Trask, R.L. (1997): The History of Basque, London: Routledge, ISBN 0-415-13116-2
- ↑ Jürgen Untermann (2005) «La lengua ibérica en el País Valenciano» in XIII Col·loqui Internacional d’Arqueologia de Puigcerdà. Món Ibèric als Països Catalans ISBN 84-933111-2-X pp. 1135—1150, Puigcerdà, p. 1148.
- ↑ Jürgen Untermann (2005) «La lengua ibérica en el País Valenciano» in XIII Col·loqui Internacional d’Arqueologia de Puigcerdà. Món Ibèric als Països Catalans ISBN 84-933111-2-X pp. 1135—1150, Puigcerdà, p. 1148
- ↑ 'Stadt' / 'Burg' / 'Gemeinde' (Untermann 1990 p. 187ff)
- ↑ Beltrán Villagrasa, P. (1942) [www.museuprehistoriavalencia.es/resources/files/TV/TV008_Beltran.pdf Sobre un interesante vaso escrito de San Miguel de Liria], Valencia, p. 51
- ↑ Correa 1994, 283: «могила» / «стела»; Michelena 1979, 36: «по-видимому, означает 'стела, могила', или что-то в этом роде»
- ↑ Untermann 1990, 191
- ↑ Correa 1994, 283: «деньги» / «монета». Michelena 1979, 36 цитирует: Tovar 1951: 'цена' / 'монета'.
Ссылки
- [www.webpersonal.net/jrr/index.htm Iberian Epigraphy by Jesús Rodríguez Ramos]
- [iespontdesuert.xtec.cat/iberico.html Searcher of regular expressions in Iberian texts by Eduardo Orduña Aznar]
- [www.proel.org/alfabetos/iberico.html Interesting reproductions of many different inscriptions and its transcription. Iberian alphabets. In Spanish]
- [www.arqueotavira.com/Mapas/Iberia/Populi.htm Detailed map of the Pre-Roman Peoples of Iberia (around 200 BC)]
Литература
- Anderson, James, M. (1988): Ancient Languages of the Hispanic Peninsula, University Press of America, New-York, ISBN 978-0-8191-6731-6.
- Ballester, Xaverio (2005): [www.dpz.es/ifc2/publi/fichapublic.asp?recid=2622 «Lengua ibérica: hacia un debate tipológico»,], Palaeohispanica 5, pp. 361—392.
- Correa, José Antonio (1994): [www.uned.es/sel/pdf/jul-dic-94/24-2-Correa.pdf «La lengua ibérica»], Revista Española de Lingüística 24/2, pp. 263—287.
- Ferrer i Jané, Joan (2006): [stel.ub.edu/llati/files/Ferrer%20i%20Jané%20-%20Nova%20lectura%20de%20la%20inscripció%20ibèrica%20de%20la%20Joncosa%20-%20V23.pdf «Nova lectura de la inscripció ibèrica de La Joncosa (Jorba, Barcelona)»], Veleia 23, pp. 129—170.
- Gorrochategui, Joaquín (1984): Onomástica indígena de Aquitania, Bilbao.
- Gorrochategui, Joaquín (1993): La onomástica aquitana y su relación con la ibérica, Lengua y cultura en Hispania prerromana : actas del V Coloquio sobre lenguas y culturas de la Península Ibérica : (Colonia 25-28 de Noviembre de 1989) (Francisco Villar and Jürgen Untermann, eds.), ISBN 84-7481-736-6 , pp. 609—634
- Hoz, Javier de (2001): «Hacia una tipología del ibérico», Religión, lengua y cultura prerromanas de Hispania, pp. 335—362.
- Moncunill Martí, Noemí (2007): [tdx.cesca.cat/bitstream/handle/10803/1719/NMM_TESI.pdf?sequence=1 Lèxic d’inscripcions ibèriques (1991—2006)], doctoral dissertation, UB-Barcelona.
- Orduña Aznar, Eduardo (2005): [ifc.dpz.es/publicaciones/ver/id/2622 Sobre algunos posibles numerales en textos ibéricos], Palaeohispanica 5, pp. 491—506.
- Orduña Aznar, Eduardo (2006): [iespontdesuert.xtec.cat/tesis.pdf Segmentación de textos ibéricos y distribución de los segmentos], doctoral dissertation, UNED-Madrid (unpublished doctoral dissertation).
- Quintanilla Niño, Alberto (1998): Estudios de Fonología Ibérica, Vitoria-Gasteiz, ISBN 84-8373-041-3.
- Rodríguez Ramos, Jesús (2000): [ddd.uab.es/pub/faventia/02107570v22n2p25.pdf Vocales y consonantes nasales en la lengua íbera], Faventia: Revista de filologia clàssica 22/2, pp. 25-37, ISSN 0210-7570.
- Rodríguez Ramos, Jesús (2002a): [ddd.uab.es/pub/faventia/02107570v24n1p115.pdf Acerca de los afijos adnominales de la lengua íbera], Faventia: Revista de filologia clàssica 24/1, pp. 115—134, ISSN 0210-7570.
- Rodríguez Ramos, Jesús (2002b): [dialnet.unirioja.es/servlet/fichero_articulo?codigo=263566&orden=65367 La hipótesis del vascoiberismo desde el punto de vista de la epigrafía íbera], Fontes linguae vasconum: Studia et documenta, 90, pp. 197—218, ISSN 0046-435X.
- Rodríguez Ramos, Jesús (2002c): «Índice crítico de formantes de compuesto de tipo onomástico en la lengua íbera», Cypsela 14, pp. 251—275.
- Rodríguez Ramos, Jesús (2003): «Sobre los fonemas vibrantes y afines de la lengua íbera», Veleia: Revista de prehistoria, historia antigua, arqueología y filología clásicas 20, pp. 341—350, ISSN 0213-2095.
- Rodríguez Ramos, Jesús (2004a): «Sobre los fonemas silbantes de la lengua íbera», Habis 35, , pp. 135—150, ISSN 0210-7694.
- Rodríguez Ramos, Jesús (2004b): Análisis de Epigrafía Íbera, Vitoria-Gasteiz, ISBN 84-8373-678-0.
- Rodríguez Ramos, Jesús (2005): «Introducció a l’estudi de les inscripcions ibèriques», Revista de la Fundació Privada Catalana per a l’Arqueologia Ibèrica 1, pp. 13-46.
- Silgo Gauche, Luis (1994): Léxico Ibérico Estudios de lenguas y epigrafía Antiguas — ELEA, ISSN 1135-5026, Nº. 1, pags. 1-271.
- Untermann, Jürgen (1990): Monumenta Linguarum Hispanicarum. III Die iberischen Inschriften aus Spanien, Wiesbaden.
- Untermann, Jürgen (1998): [dialnet.unirioja.es/servlet/oaiart?codigo=200990 La onomástica ibérica], Iberia 1, pp. 73-85.
- Velaza, Javier (1996): Epigrafía y lengua ibéricas, Barcelona.
Отрывок, характеризующий Иберский язык
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
