Ибн Малик

Мухаммад ибн Абдуллах ибн Малик
араб. محمد ابن عبد الله ابن مالك‎
Псевдонимы:	Ибн Малик
Дата рождения:	1206(1206)
Место рождения:	Хаэн
Дата смерти:	1274(1274)
Место смерти:	Дамаск
Направление:	Лингвистика
Язык произведений:	Арабский язык

Абу́ Абдулла́х Муха́ммад ибн Абдуллах ибн Ма́лик ат-Та́и аль-Джайа́ни, более известный как Ибн Малик (араб. ابن مالك‎, Хаэн, 1206 — Дамаск, 1274) — один из величайших арабских филологов своего времени, автор дидактической поэмы о грамматике Альфия (Тысячестишие), слава которого затмила самого Сибавейхи.

Биография

Ибн Малик родился в 1206 году на территории нынешней Испании, в городе Хаэн (по ар. Джайан). Из-за того, что родной город был завоёван кастильцами, совершил хиджру в Шам (Левант). Почти всю жизнь провёл в Дамаске, где и умер в 1274 году. Молитву-джаназа над ним прочитали в Омейядской мечети, а похоронили у подножия горы Касьюн. Неподалёку от его могилы захоронен Ибн Кудама аль-Макдиси.

Библиография

Ибн Малик провёл значительную работу по упрощения и систематизации арабского языкознания. Его главным трудом является книга Альфия (араб. ألفية‎), позднее обработанная Ибн Акилем. «Альфия» Ибн Малика является одной из первых попыток внедрить синтаксический принцип в изложение арабской грамматики.

Также Ибн Малик является автором трактата о синтаксисе, дидактической поэмы о спряжении арабского глагола и т.п. книг, которые не дошли до нас.

Литература

• В. А. Звегинцев. История арабского языкознания. Краткий очерк. — 3-е, стереотипное. — Москва: КомКнига, 2007. — С. 71-73. — 80 с. — ISBN 978-5-484-00897-1.

Отрывок, характеризующий Ибн Малик

– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.