Ибн Тагриберди

Ибн Тагриберди

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ибн Тагриберди, Абу-ль-Махасин Джамаль-ад-дин Юсуф Ибн Тагриберди (1409 или 1410 — 5 июня 1470) — арабский историк и писатель.

Родился в Египте, в семье знатного мамлюка. Обучался у выдающихся учёных своего времени, в том числе у аль-Макризи.

Из сохранившихся сочинений наибольшую ценность представляют хроники, описывающие историю Египта от арабского завоевания (VII в.) до 1469 г. В книге «Блестящие звёзды владык Египта и Каира» описан период с 838 по 1291 г. Автор сам составил сокращенное изложение своего труда, озаглавив его «Книга сияющих звёзд, извлеченных из блестящих звёзд». Другое историческое сочинение Тагриберди по истории Египта называется «Водопой приятности, о тех, кто был султаном и халифом».

Ибн Тагриберди написал также краткую историю жизни Мухаммеда, несколько сборников стихотворений и составил антологию арабской поэзии.

Литература

Ан-Нуджум аз-захира фи-ль-мулук Миср ва-ль-Кахира (Блестящие звёзды владык Египта и Каира), т. 1—12, Каир, 1929-56.

Внешние ссылки

• [www.archive.org/download/nzmmc/nzmmc00.pdf Абу-ль-Махасин ибн Тагриберди (أبو المحاسن ابن تغري بردي), «Блестящие звёзды владык Египта и Каира», на арабском.]. Проверено 17 мая 2009. [www.webcitation.org/66OJkQs1M Архивировано из первоисточника 24 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Ибн Тагриберди

В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.