Ибн Фадлан

Ибн Фадлан — арабский путешественник и писатель 1-й половины X века. Один из немногих арабских путешественников, лично побывавших в Восточной Европе.

В 921—922 годах в качестве секретаря посольства аббасидского халифа ал-Муктадира посетил Волжскую Булгарию. В своём отчёте «Рисале», написанном в виде путевых заметок, оставил уникальные описания быта и политических отношений огузов, башкир, булгар, русов и хазар.

Путешествие

Ахмад ибн Фадлан был старшим писцом-чиновником и находился под покровительством военачальника Мухаммеда ибн Сулеймана, завоевавшего Египет в 904—905 г. для багдадского халифа.

В 921 году в Багдад прибыло булгарское посольство. Правитель булгар мусульманин Алмуш стремился освободиться из-под власти Хазарского каганата и с этой целью просил халифа прислать мусульманских наставников и строителей мечети, а также соорудить военную крепость.

Ответное арабское посольство аббасидского халифа Ал-Муктадира, возглавляемое Сусаном ар-Раси, выехало из Багдада 21 июня 921 года (11 сафара 309 года хиджры) и возвратилось в Багдад весной 923 года. В состав посольства в качестве секретаря был включен Ахмад ибн Фадлан. Помимо задачи упрочения ислама в странах Восточной Европы, халиф рассчитывал усилить своё политическое влияние в регионе и получить от союза с правителем булгар торговые привилегии.

Путь пролегал в обход хазарских земель через Среднюю Азию: через Рей, Нишапур в Бухару, оттуда назад к Амударье и вниз по реке до столицы Хорезма Кят. Перезимовав в Джурджании (Старом Ургенче) 4 марта 922 года послы двинулись по суше к берегам Волги. «Отроки», выехавшие с посольством из Багдада, а также законовед (факих) и вероучитель (муаллим) покинули посольство, «побоявшись въехать в эту страну» (страну огузов). С этого момента выполнение всех миссионерских задач посольства падает на одного Ахмада ибн Фадлана, он становится его фактическим руководителем.

Совершив переезд через Устюрт, посольство около 20 марта прибыло в страну огузов (или «гуззов»), занимавших тогда приблизительно область Западного Казахстана. Среди знати наибольшее влияние имел Этрек, начальник войска огузов. Ибн Фадлан поднес ему царские подарки. Этрек радушно принял посольство, но к предложению принять ислам отнесся очень осторожно, сказав, что даст халифу ответ, когда послы будут ехать обратно. Однако военачальники огузов, собранные Этрэком на совещание, обсуждали вопрос не о принятии ислама, а о том, как поступить с самими послами. Предложения были: разрезать каждого из них пополам, дочиста ограбить или отдать их хазарам в обмен на пленных огузов. Таким образом, в стране огузов посольство потерпело полную дипломатическую неудачу и было радо, что смогло благополучно выбраться оттуда.

12 мая 922 года (12 мухаррама 310 года по хиджре) посольство халифа прибыло в ставку правителя булгар. Ничего из задуманных планов не было выполнено. Огузы ислама не приняли, правитель булгар, не получив денег на постройку крепости, разуверился в помощи халифа и предпочёл сохранить тесную связь со Средней Азией. В Хазарии мусульманская партия подверглась репрессиям.

В Булгарии Ибн Фадлан видел прибывших туда для торговли русов и оставил ценное описание их обрядов, включая свидетельство о погребении в ладье.

По возвращении в Багдад Ахмад ибн Фадлан составил «Записку» (араб. «Рисале»), написанную в виде путеводных заметок и являющуюся одним из важнейших источников по средневекой истории Поволжья, Заволжья и Средней Азии. Финальная часть «Записки» не сохранилась, поэтому об обратном маршруте миссии ничего не известно. Однако из категоричного свидетельства Йакута ар-Руми следует, что Ибн-Фадлан довёл рассказ до возвращения в Багдад. В «Записку» ибн Фадлан включил и рассказ о Хазарии.

Первоначальный текст книги утерян. Фрагменты дошли в «Географическом словаре» арабского энциклопедиста XIII века Йакута ар-Руми. В данном виде произведение впервые было опубликовано в 1823 году российским академиком Френом на немецком языке. Единственный известный список «Записок» был обнаружен востоковедом Ахмет-Заки Валидовым в 1923 году в библиотеке при гробнице имама Али ибн-Риза в Мешхеде (Иран). Рукопись XIII века наряду с другими произведениями содержит текст «Записки» (стр. 390—420). Конец рукописи отсутствует. Произведение Ибн Фадлана также цитировали два иранских автора: Наджиб Хамадани (2-я половина XII века) и Амин Рази (конец XV века).

В 1937 году фотокопия документа была передана правительством Ирана в дар Академии наук СССР. На её основе был сделан перевод памятника (большей частью А. П. Ковалевским), опубликованный в 1939 году под редакцией И. Ю. Крачковского. В том же году вышел немецкий перевод А. З. В. Тогана. Второе переработанное издание перевода Ковалевского вышло в 1956 года.

Книга «Пожиратели мёртвых» и фильм «13-й воин»

История Ибн Фадлана послужила одним из источников для романа Майкла Крайтона «Пожиратели мертвых» (1976), которая, по признанию самого Крайтона, была задумана как своего рода ремейк «Беовульфа». В книге Ибн Фадлан сопровождает варягов в их военной экспедиции против диких племен, напавших на мирное поселение (в комментариях Крайтон намекает на то, что варяги сражаются с последними неандертальцами, пещера же этих людей напоминает о Денисовой пещере). Многие сцены романа воспроизводят зарисовки Ибн Фадлана о нравах и обычаях русов.

По мотивам романа был поставлен фильм «13-й воин», в котором арабского посланника играет актёр Антонио Бандерас. В фильме картины жизни русов несколько смягчены из цензурных соображений. После выхода фильма роман был переиздан под названием «13-й воин».

См. также

• Худуд аль-алам
• Ибн-Хаукаль

Библиография

• Ch. M. Fraehn. Die ältesten arabischen Nachrichten über die Wolga-Bulgaren aus Ibn-Foszlan’s Reiseberichte. — «Memoires de L’Academie Imper. Des. Sciences.», VI serie, 1823.
• Иевлев В. Ю. Топография крепости Самара 1586—1706 гг., этимология и предшествующие упоминания топонима в письменных источниках (доклад на Межрегиональной научно-практической конференции ‘Четвертые Гротовские чтения’, 22 октября 2015 г., Самара). www.academia.edu/18155990/Топография_крепости_Самара_1586-1706_гг._этимология_и_предшествующие_упоминания_топонима_в_письменных_источниках_Topography_of_the_Samara_fortress_ethymology_and_preceeding_mentioning_of_the_toponim_in_the_written_sources_
• Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. / Статьи, переводы и комментарии. — Х., 1956.
• Ковалевский А. П. О степени достоверности Ибн-Фадлана // Исторические записки. — 1950. — Т. 35. — С. 265—293.
• Ковалевский А. П. Посольство багдадского халифа к царю волжских булгар в 921—922 г. // Исторические записки. — 1951. — Т. 37. — С. 214.
• Ковалевский А. П. Чуваши и булгары по данным Ахмеда ибн-Фадлана // Ученые записки научно-исследовательского института языка, литературы и истории при Совете Министров Чувашской АССР. — Вып. IX. — Чебоксары, 1954. — 46 с.
• Ковалевский А. П. Чуваши и булгары по данным Ахмеда ибн-Фадлана. — Чебоксары, 1965.
• Новооткрытый текст Ибн-Фадлана // Вестник древней истории. — 1938. — № 1. — С. 57—71.
• Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. — М.; Л., 1939 (пер. и комм.).
• Путешествие Ахмеда Ибн-Фадлана на реку Итиль. — Каз.: 1992.
• Салахетдинова М. А. Путешествие Ибн Фадлана и одни мусульманский обряд у волжских булгар. // Страны и народы Востока. Вып. XXVIII. География. Этнография. История. Культура. — СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 1994. — С. 173—178.

Ссылки

• [www.megaone.com/nbulgaria/bulgaria/risala.htm Risala: Ibn Fadlan’s embassy to the King of Volga Bulgaria (англ.)]; 24.10.2015 линк мёртв.
• Иевлев В. Ю. Топография крепости Самара 1586—1706 гг., этимология и предшествующие упоминания топонима в письменных источниках (доклад на Межрегиональной научно-практической конференции ‘Четвертые Гротовские чтения’, 22 октября 2015 г., Самара). www.academia.edu/18155990/Топография_крепости_Самара_1586-1706_гг._этимология_и_предшествующие_упоминания_топонима_в_письменных_источниках_Topography_of_the_Samara_fortress_ethymology_and_preceeding_mentioning_of_the_toponim_in_the_written_sources_
• Ковалевский А. П. [www.vostlit.info/Texts/rus15/Ibn_Fadlan/kov.phtml?id=1606 О степени достоверности Ибн-Фадлана]. Восточная литература. Проверено 11 февраля 2011. [www.webcitation.org/618O9kzwF Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
• [www.vostlit.info/Texts/rus16/Fadlan/text.phtml?id=6123 Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг.]. Х.: Восточная литература (1956). Проверено 11 февраля 2011. [www.webcitation.org/618OBu6Zh Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
• Красноперов И. [www.memoirs.ru/rarhtml/Krasn_RS82_33_3.htm К вопросу о русах. Археологическая заметка] // Русская старина, 1882. — Т. 33. — № 3. — С. 737—738.
• [hrono.ru/biograf/bio_f/fadlan_ibn.php Ахмед Ибн Фадлан] / Хронос.

Отрывок, характеризующий Ибн Фадлан

– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.