Ибн аль-Мукаффа
| Ибн аль-Мукаффа |
Абу Амр (Абу Мухаммад) Абдуллах ибн аль-Мукаффа, более известный как Ибн аль-Мукаффа (араб. ابن المقفع — «сын человека с отсохшей рукой»), до обращения в ислам — Рузбих сын Дадавайха (Дадое)[1]; (ок. 721, 723 или 724, Ардашир-Хваррах — 757, 759 или 760, Басра) — арабско-персидский писатель.
Содержание
Биография
Принадлежал к знатному персидскому роду; при рождении получил древнее иранское имя Рузбих, которое при обращении в ислам, уже в зрелом возрасте, сменил на Абдаллах. Его отец Дадое служил Омейядам в качестве сборщика податей; будучи подвергнут проверке, сопровождавшейся пыткой, потерял возможность владеть левой рукой и получил прозвище аль-Мукаффа («человек с отсохшей или скрюченной рукой»). Дадое готовил своего сына к государственной службе, для которой был обязательно владение арабским языком. В Басре, куда переехала семья, Ибн аль-Мукаффа под руководством известных наставников освоил язык и граматику.
Занимая должность секретаря у Исы ибн Али, дяди халифа аль-Мансура, Ибн аль-Мукаффа вмешался в аббасидские интриги и был казнён.
Переводил на арабский язык «Категории» Аристотеля, «Худай-наме» (источник для «Шах-наме» Фирдоуси) и «Калилу и Димну» (иначе — басни Бидпая); последнее сочинение, с его версии, было переведено по несколько раз на все языки, как восточные, так и европейские, и оказало громадное влияние на народную словесность.
Напишите отзыв о статье "Ибн аль-Мукаффа"
Примечания
- ↑ Семёнов А. А. Собрание восточных рукописей. — Ташкент : Изд-во Академии наук УзССр, 1975. — Т. 10. — С. 280. Цитата: Абу «Амр Абдалла ибн ал-Мукаффа» Рузбих сын Дадавайха (Дадое)</span>
</ol>
Литература
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
- Ибн аль-Мукаффа. Калила и Димна / Пер. с араб., предисл. и коммент. Б. Шидфар. — М.: Художественная литература, 1986. — 303 с. — 75 000 экз.
Ссылки
- Latham J. D. [www.iranica.com/articles/ebn-al-moqaffa Ebn al-Moqaffaʿ] (англ.). Encyclopædia Iranica (15 декабря 1997 г.). Проверено 7 января 2011. [www.webcitation.org/61BiXHgRT Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ибн аль-Мукаффа
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
