Иваненко, Пётр

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Петрик и Иваненко

Пётр или Петрик Иваненко (укр. Петро Іваненко) — запорожский казак, политический деятель Войска Запорожского и борец за его независимость, получил от Османов земли и гетманские бразды правления в Едисанской орде под протекцией крымских ханов.

Биография

Место рождения неизвестно. Предположительно, Петрик родился на Полтавщине, так как там жили его родственники.

Рано осиротел, жил некоторое время при школе, затем обучался в Киевской коллегии. Служил канцеляристом в Главной войсковой канцелярии гетмана Ивана Мазепы. В 1691 году подался в Запорожье, где стал войсковым писарем.

23 апреля 1692 года в сопровождении 60 казаков выступил в Казикермень, где 26 мая, притязая на гетманские бразды правления, заключил Вечный мир от имени Войска Запорожского с Крымским ханством. После этого Иваненко поднял восстание против России, переехав из Казикермени в Перекоп.

В июле 1692 года был выбран своими сторонниками гетманом Войска Запорожского и начал борьбу с помощью крымского ханства вести войну против гетмана Мазепы (походы 1692, 1693, 1694 и 1696 годов).

Однако поднять общее восстание Петрик так и не смог, так как казаков имел всего около 500 человек, а потому мог вести только локальные действия.

В 1696—1709 годах (с перерывами) — был гетманом запорожских казаков в Едисанской орде (ныне часть Украины и Приднестровья между Южным Бугом и Днестром), которая принадлежала Крымскому ханству.

Ссылки

• [histua.com/ru/personi/i/ivanenko-petr-petrik Иваненко Петр (Петрик)]
• [www.redstar.ru/2009/06/24_06/4_04.html Генеральная баталия, к 300-летию победы под Полтавой]
• [litopys.org.ua/velichko/vel50.htm#unip Універсал Петрика Іваненка 29 липня 1692] (укр.)
• [litopys.org.ua/suspil/sus142.htm Петро Іваненко (Петрик)] (укр.)

Отрывок, характеризующий Иваненко, Пётр

– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.