Иванова, Людмила Ивановна
Поделись знанием:
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
| Людмила Иванова | |||||
| Профессия: | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Годы активности: | |||||
| Театр: |
| ||||
| Награды: |
| ||||
Людми́ла Ива́новна Ивано́ва (22 июня 1933, Москва — 7 октября 2016, Москва[1]) — советская и российская актриса театра и кино, народная артистка РСФСР (1989), основатель Московского детского музыкального театра «Экспромт».
Содержание
Биография
Людмила Иванова родилась 22 июня 1933 года в Москве, в семье известного полярника Ивана Маркеловича Иванова (1905—1952) и Фаины Митрофановны Ивановой (1908—1969)[2][3]. В 1955 году окончила школу-студию МХАТ (курс А. М. Карева) и была принята в труппу Московского передвижного драмтеатра.
В 1957 году актриса перешла в созданный годом раньше «Современник», сыграла на сцене театра более 40 разноплановых ролей, в том числе в таких легендарных спектаклях, как «Вечно живые», «Голый король», «Обыкновенная история»[4].
С середины 60-х годов Людмила Иванова много снималась в кино, где дебютировала в 1958 году, сыграв небольшую роль в фильме Юрия Егорова «Добровольцы». Одной из наиболее запомнившихся зрителям ролей стала общественница Шура в «Служебном романе» Эльдара Рязанова.
Значительное место в жизни актрисы занимала педагогическая деятельность: Людмила Иванова в 1990 году основала детский музыкальный театр «Экспромт», руководила детской студией актёрского мастерства при «Экспромте» и Детской студией эстетического воспитания; была профессором Славянской академии гуманитарных наук, вела курс на актёрском факультете Международного славянского института имени Гавриила Державина.
Людмила Иванова — автор многих бардовских песен, в том числе известной песни «Только мне всё кажется, почему-то кажется...». (А вот автором часто приписываемой Л. Ивановой песни «Весеннее танго» («Приходит время») был её муж, известный бард Валерий Миляев). Выступала с концертами, дружила с Анной Герман, Сергеем и Татьяной Никитиными. Вместе с мужем она сочинила либретто по «Доходному месту» А. Н. Островского, детскую сказку «Крошечка-Хаврошечка». 18 марта 2014 года была принята в члены Союза писателей Российской Федерации.
Актриса умерла 7 октября 2016 года после тяжёлой болезни и была похоронена в Москве, на Пятницком кладбище[5][6][7].
Семья
Людмила Иванова была замужем за Валерием Миляевым (1937—2011), бардом, писателем, доктором физико-математических наук. Старший из двоих её сыновей — Иван Валерьевич Миляев (род. 1963), заслуженный художник Российской Федерации, художник-постановщик театра «Экспромт», директор московской художественной школы № 3 имени В. А. Ватагина и декан художественно-постановочного факультета в Гуманитарном институте телевидения и радиовещания имени М. А. Литовчина. Младший сын — Александр (1970—2010)[8].
Творчество
Театр
Роли
- «Вечно живые» В. Розова; постановка О. Ефремова — Анна Михайловна (ввод)
- 1957 — «В поисках радости» В. Розова — Таисия Николаевна
- 1958 — «Матросская тишина» А. Галича — Людмила
- 1958 — «Никто» Э. де Филиппо — торговка Мария
- 1958 — «Продолжение легенды» А. Кузнецова — Ганна
- 1959 — «Два цвета» А. Зака и И. Кузнецова — Дуся
- 1959 — «Пять вечеров» А. Володина; постановка О. Ефремова — Зоя
- 1960 — «Взломщики тишины» В. Скачкова — Изабелла
- 1960 — «Голый король» Е. Л. Шварца; постановка О. Ефремова и М. Микаэлян — Первая фрейлина
- 1962 — «Время — московское» Л. Зорина; постановка О. Ефремова — Елизавета
- 1962 — «Старшая сестра» А. Володина; постановка Б. Львова-Анохина — Нелли
- 1962 — «Пятая колонна» Э. Хемингуэя — Петра
- 1962 — «Без креста», по повести В. Тендрякова «Чудотворная»; постановка О. Ефремова — Клавдия
- 1963 — «Назначение» А. Володина; постановка О. Ефремова — Мать
- 1964 — «Сирано де Бержерак» Э. Ростана; постановка И. Кваши — Аббатиса
- 1964 — «В день свадьбы» В. Розова; постановка О. Ефремова — Матвеевна
- 1964 — «Всегда в продаже» В. Аксёнова; постановка О. Ефремова — Мама
- 1966 — «Обыкновенная история» В. Розова по роману И. Гончарова; постановка Г. Волчек — Любецкая
- 1966 — «Ночная повесть» К. Хоиньски — Лида
- 1967 — «Декабристы» Л. Зорина — Фрейлина
- 1967 — «Народовольцы» А. Свободина; постановка О. Ефремова — Барыня
- 1967 — «Большевики» М. Шатрова; постановка О. Ефремова — Кизас
- 1967 — «Традиционный сбор» В. Розова; постановка О. Ефремова — Лида Белова
- 1967 — «Баллада о невесёлом кабачке» Э. Олби; постановка Эйви Эрлендссона — Миссис Петерсон
- 1968 — «На дне» М. Горького; постановка Г. Волчек — Квашня
- 1970 — «Вечно живые» В. Розова — Анна Михайловна
- 1971 — «Корни» А. Уэскера; постановка В. Сергачёва — Мать
- 1972 — «Тоот, другие и майор» И. Эркеня; постановка А. Алова и В. Наумова — Маришка
- 1972 — «Валентин и Валентина» М. Рощина; постановка В. Фокина — Бабушка
- 1972 — «С любимыми не расставайтесь» А. Володина — Свекровь
- 1973 — «Погода на завтра» М. Шатрова; постановка Г. Волчек, И. Райхельгауза и В. Фокина — Римма Соболева
- 1974 — «Провинциальные анекдоты» А. Вампилова; постановка В. Фокина — уборщица Васюта
- 1974 — «Четыре капли» В. Розова; постановка В. Фокина — Нина Сергеевна
- 1974 — «Из записок Лопатина» К. Симонова; постановка И. Райхельгауза — Машинистка
- 1975 — «Эшелон» М. Рощина; постановка Г. Волчек — Саввишна
- 1977 — «Фантазии Фарятьева» А. Соколовой; постановка Л. Толмачёвой — тётя Фарятьева
- 1977 — «Обратная связь» А. Гельмана; постановка Г. Волчек — Алла Алексеевна Медведева
- 1980 — «Спешите делать добро» М. Рощина; постановка Г. Волчек — Филаретова
- 1980 — «Три сестры» А. П. Чехова; постановка Г. Волчек — няня Анфиса
- 1982 — «Любовь и голуби» В. Гуркина; руководитель постановки В. Фокин — баба Шура
- 1983 — «Современник рассказывает о себе» Л. Ивановой — автор
- 1985 — «Квартира Коломбины» Л. Петрушевской; постановка Р. Виктюка — Соседка
- 1986 — «Дилентанты» (авторский вечер артистов театра)
- 1986 — «Вдова Капет» Л. Фейхтвангера — Камеристка
- 1988 — «Смиренное кладбище» С. Каледина — Вдова
- 1989 — «Крутой маршрут» А. Гетмана по книге Е. Гинзбург; постановка Г. Волчек — Баба Настя
- 1990 — «Кот домашний средней пушистости» В. Войновича и Г. Горина; постановка И. Кваши — Виолетта
- 1998 — «Аккомпаниатор» А. Галина; постановка А. Галина — Сверчкова
- 2000 — «Уйди-уйди» Н. Коляды; постановка Н. Коляды — Марксина
- Московский детский музыкальный театр «Экспромт»
- 2001 — «Дачные амуры» по ранним рассказам А. Чехова; постановка Л. Ивановой и В. Велева — Сваха
- 2001 — «Страницы жизни» (авторский вечер); постановка Н. Тимофеевой — Ведущая
- 2003 — «Маменька» по воспоминаниям М. Гоголь-Яновской и письмам Н. Гоголя; постановка В. Байчера — Мария Ивановна Гоголь-Яновская
- 2005 — «Когда мы вернёмся домой» по песням военных лет; постановка В. Байчера — Ведущая
- 2006 — «Медной горы Хозяйка» по сказам П. Бажова; постановка Л. Ивановой — Вихориха
- 2008 — «Любовь, любовь...» (вечер памяти Тихона Хренникова); постановка Л. Ивановой — Ведущая
- 2009 — «Пиковая дама» А. Пушкина; постановка В. Байчера — Старая графиня
Режиссёрские работы
- Московский детский музыкальный театр «Экспромт»
- 2001 — «Дачные амуры» (совместно с В. Белевым) по ранним рассказам А. Чехова
- 2005 — «Дама-невидимка» П. Кальдерона
- 2006 — «Медной горы Хозяйка» по сказам П. Бажова
- 2008 — «Муха-Цокотуха» по сказкам и стихам К. Чуковского
- 2008 — «Любовь, любовь...» (вечер памяти Тихона Хренникова)
- 2009 — «Зимний вечер с Пушкиным» (музыкально-поэтический вечер)
- 2010 — «Попутчики» (музыкальный спектакль)
- 2011 — «Волшебный чай» по мотивам китайских народных сказок
- 2013 — «Красная Шапочка» по мотивам сказки Ш. Перро
- 2014 — «Вифлеемская звезда» (рождественский музыкальный спектакль)
Телевидение
Роли в телеспектаклях
- 1979 — «Месяц длинных дней» (телеспектакль)
- 1981 — «Дядюшкин сон», по роману Ф. М. Достоевского (телеспектакль) — Наталья Дмитриевна
Участие в телепрограммах
- 2008 — «Линия жизни. Людмила Иванова» («Культура»)[9]
- 2008 — «Музыкальные встречи» (СГУ ТВ)[10][11]
- 2013 — «В гостях у Дмитрия Гордона — Людмила Иванова» (Gordonua.com)[12]
- 2013 — «Доброго здоровьица! Людмила Иванова. Просто женщина, просто люблю» (Первый канал)[13]
- 2014 — «Частная история. Актриса Людмила Иванова» (Москва Доверие)[14]
- 2015 — «Рождённые в СССР. Людмила Иванова» (Ностальгия)[15]
- 2015 — «Как на духу. Людмила Иванова и Шура» (НТВ)[16]
- 2015 — «Мой герой. Людмила Иванова» («ТВ Центр»)[17]
Кино
- 1958 — Добровольцы — комсомолка в красной кофте и чёрном берете
- 1963 — Большие и маленькие — Мария Петровна Горохова
- 1965 — Дорога к морю — работница зверософхоза
- 1965 — Месяц май
- 1965 — Строится мост — Силантьева
- 1965 — Спящий лев — Лёля Морозова
- 1966 — Скверный анекдот — Луиза
- 1968 — Новенькая — мама Вали
- 1968 — Шаги по земле — Настя
- 1969 — Песнь о Маншук
- 1970 — Денискины рассказы — Ефросинья Петровна
- 1972 — Стоянка поезда — две минуты — медсестра
- 1972 — Учитель пения — Клавдия Петровна Соломатина
- 1973 — Ищу человека — стрелочница на переезде
- 1974 — Помни имя своё — Надежда
- 1974 — Ваши права? — жительница села, хозяйка козы
- 1975 — Вариант «Омега» — Вера Ивановна, секретарша Симакова
- 1975 — Шаг навстречу — таксистка
- 1975 — Между небом и землёй
- 1976 — Дни хирурга Мишкина — Людмила Дубова
- 1976 — Легенда о Тиле — старая дева
- 1976 — Вы мне писали… — администратор гостиницы
- 1976 — Всего одна ночь
- 1977 — Последняя двойка — Валентина Михайловна
- 1977 — Семья Зацепиных — Евдокия Емельяновна
- 1977 — Служебный роман — общественница Шура
- 1977 — Фантазии Веснухина — бабушка Кирилла
- 1978 — Остров Серафимы — Анна Трофимовна
- 1978 — Суета сует — Серафима Ильинична, мать Василия
- 1978 — Кот в мешке — Курпина
- 1979 — Поговори на моём языке
- 1979 — Осенняя история — Нина
- 1980 — Дамы приглашают кавалеров — буфетчица
- 1980 — Дом у кольцевой дороги — Мария Валентиновна
- 1980 — Если бы я был начальником — Мишарина
- 1980 — Свет в окне — Евдокия Осиповна
- 1981 — В начале игры — Круглова Клавдия Ивановна
- 1981 — Последний гейм — Нина Петровна
- 1982 — Солнечный ветер — Татьяна Васильевна, мать Нади
- 1982 — Полёты во сне и наяву — Нина Сергеевна
- 1982 — Кафедра — Анна Павловна Евграфова
- 1983 — Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные — учительница русского языка
- 1984 — Маленькое одолжение — Галина
- 1984 — Шанс — Ксения Удалова
- 1984 — Доктор Айболит (мультфильм) — озвучивание
- 1985 — Город над головой — буфетчица
- 1985 — Самая обаятельная и привлекательная — Клавдия Матвеевна
- 1985 — Сестра моя Люся
- 1985 — Человек с аккордеоном
- 1986 — Плюмбум, или Опасная игра — эпизод
- 1987 — Вот такая история — бабушка Володи
- 1987 — Иван Великий — жена Семёна Иринарховича
- 1987 — Приход Луны — Ираида Сергеевна
- 1987 — Хотите — любите, хотите — нет… — квартирная хозяйка
- 1987 — Спасите наши души
- 1988 — Вам что, наша власть не нравится?! — Фунтикова
- 1990 — Бабник — Клавдия Матвеевна
- 1990 — Провинциальный анекдот — Анна
- 1990 — Система «Ниппель»
- 1990 — Пегий пёс, бегущий краем моря
- 1991 — Любовники декабря
- 1991 — Небеса обетованные — Клава, кошатница
- 1991 — Хищники — врач-психиатр
- 1992 — Новый Одеон — Марья Васильевна
- 1992 — Отшельник — Паня
- 1992 — Давайте без фокусов! — тёща
- 1992 — Воспитание жестокости у женщин и собак
- 1993 — Американский дедушка — соседка
- 1993 — Про бизнесмена Фому — Матрёна Совкова
- 1993 — У попа была собака…
- 1994 — Жених из Майами — тётя Клава
- 1994 — Третий не лишний — тётя Клава
- 1994 — Мастер и Маргарита — Пелагея Антоновна, жена Босого
- 1995 — Московские каникулы — пассажирка в самолёте
- 1998 — Дар Божий
- 1999 — Д. Д. Д. Досье детектива Дубровского — Людмила, женщина на приёме в честь Копчика
- 1999 — Максимилиан — бабка
- 1999 — Поворот ключа
- 2000 — Зависть богов — свекровь
- 2002 — Смотрящий вниз (ТВ) — вахтёрша в театре
- 2005 — Бриллианты для Джульетты — Вера Матвеевна
- 2007 — Первый дома — Шурочка
- 2010 — Москва, я люблю тебя! — женщина в автобусе
- 2010 — Солнечное затмение — ясновидящая
- 2011 — Хранимые судьбой — Тася
Награды
- Заслуженная артистка РСФСР (30 апреля 1976 года)
- Народная артистка РСФСР (31 июля 1989 года)
- Орден Почёта (6 июня 2001 года) — за многолетнюю плодотворную деятельность в области культуры и искусства, большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами[18]
- Благодарность Мэра Москвы (20 июня 2008 года) — за большие творческие достижения в развитии театрального искусства, активную общественную деятельность и в связи с юбилеем[19]
- Орден Дружбы (21 апреля 2009 года) — за заслуги в развитии отечественной культуры и искусства, многолетнюю плодотворную деятельность[20]
- Премия Правительства Российской Федерации 2014 года в области культуры (17 декабря 2014 года) — за создание альбома «Пьесы для детей» Московского детского музыкального театра „Экспромт”[21].
Библиография
- Людмила Иванова. [www.dekom-nn.ru/?id=9112 Я люблю вас...]. — Нижний Новгород : «Деком», 2000. — 256 с. — ISBN 5-8933-028-2.</span>
- Людмила Иванова. [art-rosa.ru/news/newsread/news_id-5202 Я помню...]. — Старый Оскол : «РОСА», 2008. — 144 с.</span>
- Людмила Иванова. [books.vremya.ru/books/1719-lyudmila-ivanova-moy-sovremennik.html Мой «Современник»]. — Москва : «Время», 2011. — 288 с. — ISBN 978-5-9691-0646-8.</span>
- Людмила Иванова. [books.vremya.ru/books/documental/2358-kogda-ya-budu-snova-molodym-kniga-o-valerii-milyaeve.html Когда я буду снова молодым: Книга о Валерии Миляеве]. — Москва : «Время», 2012. — 252 с. — ISBN 978-5-9691-0816-5.</span>
- Людмила Иванова. [art-rosa.ru/news/newsread/news_id-5204 И грустно, и смешно...]. — Старый Оскол : «РОСА», 2013. — 104 с. — ISBN 978-5-905922-02-2.</span>
- Людмила Иванова. [art-rosa.ru/news/newsread/news_id-5205 Нина Дорошина]. — Старый Оскол : «РОСА», 2013. — 32 с. — ISBN 978-5-905922-06-0.</span>
- Людмила Иванова. [art-rosa.ru/news/newsread/news_id-5583 Будем петь и рисовать!]. — Старый Оскол : «РОСА», 2016. — 24 с. — ISBN 978-5-905922-63-3.</span>
В соавторстве
- С Еленой Фиштик
Людмила Иванова, Елена Фиштик. [art-rosa.ru/news/newsread/news_id-5203 Цветные песенки]. — Старый Оскол : «РОСА», 2013. — 28 с.</span>
- С Владимиром Байчером
Людмила Иванова, Владимир Байчер. [art-rosa.ru/news/newsread/news_id-5207 Хочу быть актёром!]. — Старый Оскол : «РОСА», 2014. — 140 с. — ISBN 978-5-905922-21-3.</span>
- С Валерием Миляевым и Владимиром Ченчиковым
Людмила Иванова, Валерий Миляев, Владимир Ченчиков. [art-rosa.ru/news/newsread/news_id-5195 Здесь жили русские...]. — Старый Оскол : «РОСА», 2015. — 80 с. — ISBN 978-5-905922-37-4.</span>
О Людмиле Ивановой
- Лариса Голушкина. [art-rosa.ru/news/newsread/news_id-5206 Людмила Иванова]. — Старый Оскол : «РОСА», 2013. — 92 с.</span>
Напишите отзыв о статье "Иванова, Людмила Ивановна"
Примечания
- ↑ [lenta.ru/news/2016/10/07/ivalova_ludmila/ Умерла актриса Людмила Иванова]. Проверено 7 октября 2016.
- ↑ [www.kazved.ru/printa/10197.aspx Людмила ИВАНОВА: «Если тянет к мужчине, надо с ним потанцевать»]
- ↑ [prognoz-news.com/index.php?option=com_content&view=article&id=18:ivanova&catid=6:2011-04-29-10-53-25&Itemid=13 ЭКСПРОМТ ЛЮДМИЛЫ ИВАНОВОЙ]
- ↑ [www.sovremennik.ru/actors/lyudmila-ivanova/ Людмила Иванова. Биография]. Труппа. Московский театр «Современник». Официальный сайт. Проверено 9 октября 2016.
- ↑ [tass.ru/kultura/3686829 Актриса Людмила Иванова скончалась на 84-м году жизни], ТАСС. Проверено 7 октября 2016.
- ↑ [izvestia.ru/news/636975 Актрису Людмилу Иванову похоронят на Пятницком кладбище]. Общество. Известия (официальный сайт) (7 октября 2016). Проверено 14 октября 2016.
- ↑ [sobesednik.ru/kultura-i-tv/20161011-liya-ahezhdakova-ne-znayu-kak-lyudmila-ivanova-perezhila-sme Лия Ахеджакова: Не знаю, как Людмила Иванова пережила смерть мужа и сына]. Собеседник (11 октября 2016). Проверено 18 октября 2016.
- ↑ [sobesednik.ru/interview/lyudmila-ivanova-syn-potseloval-moyu-ruku-i-umer Людмила Иванова: сын поцеловал мою руку и умер]. Собеседник (14 октября 2010). Проверено 18 октября 2016.
- ↑ [tvkultura.ru/video/show/brand_id/20872/episode_id/1378118/video_id/1527863/ Линия жизни. Людмила Иванова]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=_MACTr4ieZk Людмила Иванова, народная артистка РСФСР и Валерий Миляев, бард, лирик среди физиков. Часть 1]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=ynpQUp2Kv7o Людмила Иванова, народная артистка РСФСР и Валерий Миляев, бард, лирик среди физиков. Часть 2]
- ↑ [gordonua.com/interview/tv_full/lyudmila-ivanova-syn-i-muzh-umerli-ot-zhutkogo-grippa-posle-ih-smerti-ya-17-dney-valyalas-bez-soznaniya-137129.html Людмила Иванова: Сын и муж умерли от жуткого гриппа. После их смерти я 17 дней валялась без сознания]
- ↑ [www.1tv.ru/shows/dobrogo-zdorovica/vypuski/lyudmila-ivanova-prosto-zhenschina-prosto-lyublyu-dobrogo-zdorovitsa-vypusk-ot-24-04-2013 Людмила Иванова. Просто женщина, просто люблю. Доброго здоровьица!]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=6fQDG06FcYE "Частная история": Актриса Людмила Иванова]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=L1eDLy4rJBE Рождённые в СССР. Людмила Иванова]
- ↑ [www.ntv.ru/peredacha/kak_na_duhu/m33360/o346037/video/ Людмила Иванова и Шура]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=6OyIgJJ0Af0 Людмила Иванова. Мой герой]
- ↑ [www.kremlin.ru/acts/bank/17027 Указ Президента Российской Федерации от 6 июня 2001 года № 656 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [mosopen.ru/document/158_rm_2008-06-20 Распоряжение Мэра Москвы от 20 июня 2008 года № 158-РМ «Об объявлении благодарности»]
- ↑ [docs.cntd.ru/document/902153436 Указ Президента Российской Федерации от 21 апреля 2009 года № 438 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [online.lexpro.ru/document/24159119 Постановление Правительства Российской Федерации от 17 декабря 2014 года № 2565 «О присуждении премий Правительства Российской Федерации 2014 года в области культуры»]
Ссылки
- [www.sovremennik.ru/actors/lyudmila-ivanova/ Людмила Иванова на сайте театра «Современник»]
- [www.teatr-expromt.ru/ludmila.php Людмила Иванова на сайте Московского детского музыкального театра «Экспромт»]
- [art-rosa.ru/news/author/tid-91 Людмила Иванова на сайте издательства «РОСА»]
- [www.rusactors.ru/i/ivanova_l/index.shtml Людмила Иванова на сайте Rusactors.Ru]
- [www.peoples.ru/art/cinema/actor/ivanova/ Людмила Иванова на сайте Peoples.Ru]
- [angelina-tihonova.ru/category/ludmila_ivanova/ Людмила Иванова. Босиком по Москве] Воспоминания Людмилы Ивановой о военном детстве
Отрывок, характеризующий Иванова, Людмила Ивановна
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
