Иванова, Нина Георгиевна

Нина Иванова
Имя при рождении:	Нина Георгиевна Иванова
Дата рождения:	6 января 1934(1934-01-06) (90 лет)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Профессия:	актриса
Карьера:	1944—1974
Направление:	художественные фильмы

Ни́на Гео́ргиевна Ивано́ва — советская киноактриса.

Биография

Нина Иванова родилась 6 января 1934 года в Москве.

В возрасте десяти лет Нина была отобрана режиссёром Виктором Эйсымонтом для съёмок в фильме «Жила-была девочка». Нина сыграла роль Настеньки — девочки, пережившей весь ужас блокады Ленинграда. Так состоялся её актёрский дебют в кино.

Нина была очень ответственной девочкой и хорошо училась в школе. Родители опасались, что съёмки могут помешать учёбе, однако Нина после их окончания спокойно вернулась к прежней жизни. Она окончила школу, поступила в медицинский институт и не думала связывать свою дальнейшую судьбу с кино.

Но один знакомый студент ВГИКа предложил Нине сыграть в его дипломной короткометражке. В этой ленте её увидел режиссёр Марлен Хуциев. Как раз тогда он искал героиню в свою новую картину «Весна на Заречной улице». Картина удалась, очень полюбилась зрителям, исполнители главных ролей Нина Иванова и Николай Рыбников стали звёздами. К тому времени она была уже замужем. На съёмках фильма произошло знакомство с оператором, снимавшим фильм, — Радомиром Василевским. Между молодыми людьми вспыхнула любовь, и сразу же после завершения съёмок они сыграли свадьбу. Молодожёны поселились в Одессе.

Нина продолжала сниматься в кино, но сказывалось отсутствие актёрской школы, и её роли не получались такими искренними. Снявшись в фильме «Серая болезнь», Нина Георгиевна приняла решение больше не сниматься.

Она развелась с мужем и в середине 1960-х вернулась в Москву, устроилась работать ассистентом режиссёра на студию имени Горького. На киностудии она проработала до конца 1980-х годов. Кризис киноиндустрии заставил её уйти. Нина Георгиевна устроилась в больницу медсестрой. Контактов с прессой избегает.

С 1992 по 1997 годы снимала сюжеты и писала сценарии для киножурнала «Ералаш».

Нина Георгиевна и по сей день живёт в доме на проспекте Мира неподалёку от ВДНХ.

Прославивший её фильм Нина Георгиевна так ни разу и не посмотрела. Когда его ставят в программу, она просто выключает телевизор. И с актёром Николаем Рыбниковым после съёмок она не виделась.

Творчество

Роли в кино

• 1944 — Жила-была девочка — Настенька
• 1955 — Надя (короткометражный) — Надя
• 1956 — Весна на Заречной улице — Татьяна Сергеевна Левченко
• 1958-1960 — Киевлянка — Галина Очеретько
• 1959 — Любовью надо дорожить — Катя Дорошевич
• 1960 — Тайна Димки Кармия — Ксеня Пилиповна
• 1961 — Дрессировщики (короткометражный) — мама
• 1962 — Исповедь — регистратор ЗАГСа
• 1964 — Шурка выбирает море — Надя
• 1964 — Лёгкая жизнь — выпускница Таня Левченко (Савченко)
• 1964 — Живёт такой парень — Нина Прохорова, жена председателя колхоза
• 1966 — Серая болезнь — Леночка
• 1974 — Ещё можно успеть — рабочая завода

Ссылки

• Нина Иванова (англ.) на сайте Internet Movie Database
• Сажнева Екатерина, Басов Андрей. [www.mk.ru/editions/daily/article/2004/01/16/120952-prostite-nas-tatyana-sergeevna.html Простите нас, Татьяна Сергеевна!]. Московский комсомолец, № 831 (9.08.2000). [www.webcitation.org/6HoW27V1B Архивировано из первоисточника 2 июля 2013].

Отрывок, характеризующий Иванова, Нина Георгиевна

«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.